Он всё листает, в конце книги пошли страницы, сплошь исписанные именами, просто именами без телефонов и чего-то ещё.
— Это как в «Ералаше»? — решаю заполнить паузу. — Записываете тех, кто обидел?
— Да, — вздыхает он, — те, кто обидел, тут тоже есть.
«Вот моя почта», — наконец показывает он. Я фотографирую.
Иду обратно. Пока я болтала, все православные паблики скопировали мой пост с картинкой себе. Проще — своровали. «Не воруй контента ближнего своего» — такой заповеди в Библии, видимо, нет.
— Какая красота! — вдруг говорит Ксюша. Я думаю, она увидела мой пост, но нет. — Идите посмотрите, какие мне новинки передали.
Все, включая меня, дружно встали и подошли. Всего нас в кабинете было двое: я и один из бородатых дядей, который недавно целовался тут с другим.
— Смотри, и крест, и образ, а внутри батюшка Серафим. А на обороте, видишь, «Радость моя, Христос Воскресе».
Я взяла образки в руки. Выглядит стильно, я бы носила, если бы не крест, и образ, и всё остальное. Интересно, что бы сказал Иисус, если бы узнал, что его образ вырезают в серебре и вешают на шею, чтобы защититься от зла?
Держу образки, и только проскользнула мысль, что было бы нехорошо их уронить, как все они падают на пол. Поднимаю и думаю: есть у них какая-то молитва для такого случая? Что принято у них говорить, когда руки кривые? Ничего умнее «прости, Господи» мне в голову не шло. Говорю «извиняюсь». Ксюша помогает мне поднять и, заметив моё смятение, отвечает: «Да не переживай, ты же не нарочно». Действительно, я же не иконоборец.
— На конкурсе кривых рук я бы уронила приз зрительских симпатий, — ворчу я.
Ксюша посмеялась. Нужно сказать, что она мне сразу понравилась. Стройная, в приталенном синем платье к голубым глазам и с волной кофейного цвета волос. Она называет меня «дружочек» и угощает шоколадкой. А как только узнала, что я интернет-маркетолог и «ловлю в Сети людей», обращается не иначе как «Ловец человеков».
Ксюша красивая. Я, поговаривают, тоже ничего. Если и так, её красота другая. Стендаль писал, что красота — это обещание счастья. Моя красота только и умеет, что обещать. Осчастливить мне мало кого получилось, а вот разочаровать или стукнуть лбами — пожалуйста. Как сказала мне школьный психолог, когда жестоко отшитый мной одноклассник ушёл на неделю из дома: «Не научишься задумываться о жизни — так и будешь вредить людям». И она была абсолютно права: я не научилась задумываться о жизни. В Ксюшиной же красоте нет подвоха. Она такая как есть, типа: «Да, я красивая, и это не обман — я действительно буду добра к тебе». Потому что красота не должна никого губить.
— И сколько ты уже ходишь в храм? — спросила я.
Мы болтали, и мне к чему-то пришлось слово «Ибица», я принялась объяснять ей, что это, но она меня остановила: «Я знаю, я там была». А потом добавила: «Когда бабушка в детстве привела — это далеко не единственный способ оказаться в храме. Не надо так думать». Хотела бы я сказать: «Я так не думала», — но я так думала. Впрочем, откуда мне было знать? Я православных только в интернете видела. Там они… мудаками были.
— Шесть лет, — ответила Ксюша.
В разговоре с Ксюшей мне понравилось отсутствие намёка на то, что она чем-то лучше меня. А она лучше. Некоторые люди на это все силы тратят в разговоре. А тут как будто обратный процесс: чувствуешь себя ценной, значимой. За это я даже готова простить ей походы в храм. Хотя нет, это тот ещё зашквар. На дворе ХХI век, кто вообще ходит в церковь? Ставить свечки, класть поклоны перед досками — как-то сильно упрощает картину мира. Не то чтобы эта ситуация меня очень напрягала. Каждый выбирает заблуждения по своему вкусу. Жизнь — сумасшедшая штука, кому-то удобнее придумать себе зависимость. Счастье рабов — рынок, где можно выбирать себе господ.
— А сколько стоит покреститься в нашем храме? — спросила я, намекая на то, что церковь существует только для выкачки денег.
— Бесплатно, — отозвалась Ксюша, раскладывая цепочки по пакетикам за соседним рабочим столом.
— А венчание?
— Тоже бесплатно. Всё бесплатно: свечи, записки.
— А почему?
Она наконец подняла голову:
— Такая позиция настоятеля, отца Владимира.
«Ваш настоятель, что, уже накопил себе достаточно?» — думала спросить я, балансируя между желанием говорить прямо и нежеланием стать человеком, которого сторонятся с первого дня работы. Хитрый настоятель. Часть прибыли от мастерской идёт храму и, видимо, на всё хватает, но как же не взять денег с людей?