— Значит, так, — говорит Рома, мы напротив друг друга за столом у окна. — Есть три вещи: догмат, этика и мистика. Знаешь догматы и этику — окей. Но когда сталкиваешься с живой верой, ты понимаешь, что это нечто не от мира сего. Эта не та мистика, про которую ты думаешь, не НЛО. Это просто то, что в обычной жизни не встретишь. И каждый рождённый человек может это чувство узнать. Потому что Христос стучится в сердце каждого.
— Ой, прям так и каждого? И даже в Гваделупе? Вечно вы, православные, обобщаете. Нельзя всех мерить по себе.
— Но ты же можешь выделить то, — говорит Рома, — что объединяет всех людей?
Где-то я это слышала.
— Ну допустим. Что, например?
— Например, — он пару секунд подбирает слова, — я думаю, каждый знает по себе и чувствовал, что если не владеешь собой, то становишься рабом чего-либо.
— Да, я иногда становлюсь рабом фисташек, — согласилась я. — Я вообще, когда что-то приносит мне удовольствие, этим быстро увлекаюсь. Наверное, это наследственное.
— От Адама, — пошутил Рома и сам посмеялся.
Я впервые слышу, как он смеётся.
— У тебя забавный смех.
— Забавный?
— Моя собака смеялась так же.
— Собаки умеют смеяться?
— Моя умела. Просто я очень смешно шучу.
В спорткафе пусто, как всегда в это время. Только юношеская футбольная команда с ближайшего стадиона (наполовину состоящая из фавни) сидит далеко за отдельным столом.
— Я просто не лгу себе в том, — неожиданно подрываюсь я, — что собственное удовольствие для меня важно. Я не храню иллюзий на этот счёт. Я знаю, что для каждого из нас это самое важное. Такими нас сделала природа. Даром, что ли, люди вокруг тратят столько сил, чтобы получить как можно больше лайков от жизни? Все это испытывают. Я хотя бы не вру себе и другим.
— А кто врёт? — спросил Рома.
«Действительно, — подумала я, — а кто врёт? Я про кого?»
— Понимаешь, — говорит он, — пока серьёзно не задумаешься, живёшь так, будто кто-то скажет перед твоей смертью: «Ну-ка посмотрим, сколько у этого за жизнь выработалось гормона счастья?» И тебе надо отчитаться, ты вспоминаешь: «Да, старался как мог» — и умираешь довольным собой млекопитающим. А выигрывает героиновый наркоман. Мы ищем и бегаем от одной ловушки к другой. И просто хотим счастья. И вечно бываем обмануты.
Я вспоминаю, откуда мне знакомы эти слова:
— Ты прямо как Есенин сказал.
«Глупое сердце, не бейся.
Все мы обмануты счастьем».
Когда возвращаюсь, вижу на столе лист. Разрешение, подписанное директором, — предоставить Георгию доступ к данным покупателей.
Оглядываю ребят.
— Это Георгий принёс?
— Ага. Заходил, как всегда, юморил, — говорит Юля.
— Какой-то вечно весёлый. Федь, может, он наркоман? — спрашиваю я. — Узнаёшь своих?
Федя взглядом показывает: «Он за тобой». Я оборачиваюсь — его там нет.
— Вы будете поститься? — вдруг спрашивает Юля.
— Ну, что, Надюх, будем поститься? — Федя перевёл глаза на меня.
Я замечала, что он хочет выдержать хотя бы один пост от начала до конца, но ему не хватает сил сделать это в одиночку.
— Да ты и дня не продержишься, — стала подначивать я, — спорим на две тысячи.
Мне и самой интересно попробовать. Мы пожали руки. Я говорю:
— Отлично. Живём как раньше, только веганы.
— Веганизация, — говорит Федя голосом робота.
— Спорить о еде с жирнозавром — лёгкие деньги, — рассуждаю я. — А скоро праздники, буду дома есть чизбургеры, ты меня и не поймаешь.
— Ты ещё не знаешь наш график? — удивляется Сабина.
— Грешники будут работать в праздники, — уточняет Федя.
— А если я покаюсь?
— Раньше надо было каяться, — строго отвечает он, — восьмого марта все выходим.
И это, оказалось, правда: здесь отдыхают по православным праздникам, но работают в гражданские. Никаких новогодних и майских каникул? Чёрт! Величайший облом за всю историю православия. Вот, значит, в чём была главная тайна компании?
Рабочий день закончился. Я выхожу и понимаю, что уже опоздала. Не успею дойти до платформы раньше, чем это сделает электричка. А следующая ещё не скоро. Решаю поехать на автобусе на другую станцию, покрупнее. С неё поезда в Москву уходят часто.
Обычно я дохожу до неё за тридцать минут быстрым шагом или за сорок, когда глажу чужих собак и разговариваю с птицами, как диснеевская принцесса. Но сегодня я спешу домой, к принцу, поэтому автобус — мой вариант.
На остановке три парня в одинаково хорошей спортивной форме (но не фавни), с похожими лицами (родственники или братья). Парни моего возраста, я видела их на третьем этаже, на производстве. Вероятно, они работают с серебром. От нечего делать стала неподалёку и начала подслушивать их разговор.