— Вася лопнул, — сказала девочка с пустыми глазами.
— Сына? — повернулась Светлана к Костику.
Тот лепил куличи из грязи, в глазах дотлевали белые искры.
— Вася лопнул, — подтвердил сын.
— Тебя Абрамов ударил? — спросила мать, закипая.
— Не сильно, вот сюда, — Костик показал на затылок, — а за что — не знаю. А потом Вася стал урчать и клянчить молока… Тут я не выдержал.
После того как соседский кот взорвался и его глаза прилипли к подбородку дылды Абрамова, а кисть кошачья влетела шерстяным шмелём в форточку кухни его мамаши, прямо в кастрюлю борща, — почему-то после этого никто не говорил «блядский сын». Сам Абрамов, если хотел влепить белобрысому по морде, отвлекался на какую-нибудь ерунду. То внезапно под ним ломался детсадовский забор, кто ж так приваривает трубы?! — и он падал в траву. Или переворачивалась скамья. Или его отвлекала какая-нибудь железка — мало ли добра во дворе отсвечивает?
В Колпино сплошное машиностроение. Собирай подшипники для рогатки — не хочу…
Потом полетела стиралка.
Грохочущей «Вятке» был год. Бабуля подарила, откладывала с пенсии. И мастер, который вообще-то услужливый сантехник из управляющей компании, который ещё надеялся на половую Светкину благосклонность, только чесал в голове.
— Вы внутрь сами лазали? — недоумевал он. — Как барабан износился, не пойму… Рашпилем точили, что ли?!
— Стиралка устроена просто, — заметил шестилетний Костик. — Сама доплясалась, мам.
От старой техники Светлана избавилась после того, как Костик подхватил кишечный грипп. Всю ночь температурил. Мать убирала за ним, поила, сбивала жар и так к утру выдохлась, что уже не удивилась, когда старый утюг, лежащий плашмя на антресолях, конечно же, не запитанный в сеть, прожёг дыру в фанере и вывалился.
Бабуля отсоветовала ходить к ворожее на Пролетарскую.
Просто будь, Света, хорошей матерью.
В первом классе Костик понял, что голову держать надо ровно. Буквально не вешать нос — и стал страшно похож на отца. Потому что если склониться, увянуть, то боль от подзатыльников мамы или щелбана того пятиклассника прильнёт ко лбу и в глаза. А это ничем хорошим не кончится. У других подзатыльники проходят, а у Костика в голове копятся, как в свинье-копилке. А потом оно выходит наружу. Кот ещё ладно, простая штука, пшик — и всё веселье.
С людьми такое не проходит.
Сколько он воспитательницу ни буравил взглядом — та только чихнёт, а вот стул под ней может и треснуть или дужка очков заскрипит. Когда Костику очень нравилась девочка Катя (особенно если читала стихи перед классом), школьная доска слетала с кронштейнов. Тамошний слесарь только головой качал, взвешивая на мозолистой ладони срезанные головки болтов: как?! А у девочки Кати до девяноста двух лет рефлекс закрепится: грохнется что-нибудь, а на языке сразу: «…Соринка, как нарочно, приклеилась к перу. Какая вышла буква? Сама не разберу…» Ну а заставить ручку выплюнуть чернила — это была пара пустяков, но веселило почему-то только Костика, и он скоро перестал.
Человек много в себя вмещает, рано понял он, а вещь, у неё раз назначение, два назначение, и каюк.
— А папа разбирал людей?
Светлана уронила тарелку.
— Что?..
— Папа, говорю, разбирался в людях?
— Твой папа, — могла бы она сказать душой, потому что язык к таким словам у Светланы не приспособлен, — твой папа взял меня в один ликующий гнусный ослепительный день. Он многого хотел. Возможно, он хотел всё, и я была для него всем… Но он смог только поелозить во мне. Инструмент свой вложил, пытаясь приноровиться, понять, как там устроено, а вот душу не вложил. То ли не было её; то ли была, но в другом месте…
Вслух же, собирая веником осколки, мать сказала:
— Папа разбирался в веселье.
Светлана посмотрела на Костика и вздрогнула. Он ещё мал, черты были пастельные, округлые, личико просвечивало, но скоро отвердеет и расправится слишком симметричное лицо.
— А дядя Арсений разбирается? Он не очень весёлый.
— У дяди Арсения бизнес. Он хороший.
— Это-то понятно, — отмахнулся сын.
Пока начищал бивни (от дёсен вверх, не круговыми движениями! — так учила бабуля), всё смотрелся в зеркало. Значит, мама вздрагивает, когда они лицом к лицу. Тогда по какому-то наитию Костик подобрал себе ухмылку, подсмотрел у прохожего, и она помогла.
А потом дядя Арсений приехал к ним в гости. Впервые остался на ужин, а не позвал маму с порога. Вместе они подарили Костику набор «Лего» для самых маленьких. Костик заявил, что подарок уместный и разумный. Значит, быть ему конструктором, мам, надо скорее в школу! Сердце Светланы зачастило: турбины, трубы и пилоны…