Они пообещали Костику парк аттракционов. Самый большой, куда там колпинскому, там весело и много детей.
Дядя Арсений и мама сказали: «Приморский парк Победы». К трём «п» Костик бы добавил ещё одну, главную: «Папа».
Месяц назад Арсений прислал Светлане дорогую электронную открытку на сайте знакомств. У него платный аккаунт, это было видно. Мать Константина знала, чего такие хотят. «Чем занимаешься?» — «У меня точки». В своём профиле Арсений представил мужской стандарт успеха так же технично, как боксёр-профи отрабатывает фирменное комбо: прямой левой — джеб с правой. Новая немецкая машина. Несколько парадных фасадов от «Армани» и «Хилфигер», но в жизни — только кожанка и джинсы. Выпуклое фото из тренажёрки, и фильтр подходящий — вены выставляет. Он в хорошей форме для сорока пяти, но вот эти жёлтые синяки под глазами… — их не скрадывает ни солярий, ни ретушь — почки-то могут подкачать…
На первом свидании Арсений выбрал пафосный ресторан на Невском. В машине ждал орущий букет роз; его приторностью можно было смазать все дверные петли в квартале. Мужчина был мил, был учтив, был серьёзен, а ещё он ни разу от души не рассмеялся.
На втором свидании он уже показывал свой дом с восьми вечера до одиннадцати утра. Нет, Светлана знала о правиле трёх свиданий. Она просто согласилась. Видела, чем это закончится, что придётся терпеть, сколько часов в сутках она будет вещью, — она знала это и нашла приемлемым.
Слава богу, Костика покормила, уложила подруга Ольга: «Мама ушла на чужой день рождения, спи спокойно!..» На том втором свидании Арсений предложил ей остаться. Это была его коронная серия ударов после пика формы: по правде, без обиняков позвал замуж, когда она в постели, покрытая шёлковым одеялом, синяками, засосами и королевским подносом, вскрыла устрицу, а в ней оказалась подделка под Тиффани.
Чрезвычайно довольный Арсений лежал рядом. Обработанный до гранитной гладкости, череп его лоснился. Тело было огромное, волосатое.
Возможно, он вкладывал и душу.
— …и на работу тебе удобнее добираться отсюда, — деловито продолжал Арсений, — а не из Колпино.
Хотя какая теперь работа?! — подумала Светлана.
А затем подумала глубже: тот обманщик был честнее.
Нечет
Он был одет в джинсовую курточку, потёртые велюровые штаны, футболку с тремя сказочными богатырями. Лицо Поповичу заляпала капля сметаны, сорвавшись с утреннего блинчика, как хорошо, мама не заметила. Плохо, что мама ничего не замечает от этой жары.
Костик взмок. От подъезда до маршрутки ещё пытался на ходу раздеться сам. Или сопя, не решаясь хныкать — чревато! — тянул за руку: мама, помоги. Но Светлана слишком торопилась. Потом голос метро объявил: «Крестовский остров», — она резко шагнула, а Костик, конечно, угодил в щель между вагоном и платформой. Растянулся на плитке. Но она так спешила, что даже не закричала. Сказать словами — не спеши, не дави, — он опасался: безошибочно ощущал её раздражение.
В эту жару распирало и тело, и вещи, и маму. Она же была такая спокойная и скучная зимой, а тут на тебе — сорвалась, странная. Увеличивалось всё, даже радость и смех вокруг становились невыносимыми. Имя этой беде было Юль: как девочка — только середина лета…
Мальчик вглядывался в дома Крестовского острова одним глазом. Другой жмурил, чтобы толпа не лезла в голову. Местные жилища куда ниже их «муравейника», потому что здесь живут богатые. Им полагаются малые дома. В яростном свете лета эти дома и их машины (увеличенные тачки из «Детского мира») будто выпрыгивали из штанов. Стремились завладеть вниманием Костика.
Почему говорят «ясное солнечное утро»?
Ведь стёкла бликуют, впиваются в глаза. Дрожащее марево восходит от горячего асфальта, что пружинит под ногами. Ветер волнует, наделяет голосом шапки деревьев, и каждое — по-разному. Твёрдая стена плывёт в очертаниях. Белый цвет — слишком белый. А как шумно дышит овчарка того полицейского, и ходят её бока! Как у неё в пасти помещается огромный мокрый язык? В ясное солнечное воскресенье прохожие чаще сбивают с ног. Хочется пить, спать, бежать, лежать… Мамина рука выпускает Костика, трётся об юбку, словно поглаживая ушиб, хватает опять. То сухая и горячая, то влажная…
Ну что в этом утре «ясного»?! Почему мама постоянно жалуется на облачность и дожди, а как жара — не рада, а будто разогрета, и разогрета бестолково, мается?
Вместе с ними встала перед «зеброй» женщина. Костик по привычке держал голову ровно, но смотрел вниз, под ноги, пряча взгляд от лета, — так, бывает, чураешься бешеного родственника, что желает любить тебя, сгребать в охапку и подбрасывать вот прямо сейчас. «Жвачка розовая, жвачка серая, листик, пёрышко, — тихо перечислил мальчик то, что было нанизано у женщины на шпильку туфли, — канапе…» Светлана ответила невпопад: «Потерпи». Костик усилил кривую ухмылочку. Мать готовила канапе. Несколько раз после тщательной уборки к бутылке вина и канапе приезжал дядя Арсений.