Наконец, запечатлеть знак вылетела специальная комиссия.
Пусто.
В качестве проверки от обратного его позлили, обвинили в даче ложных показаний, саботаже, утрате квалификации.
«Ты — робот, который автоматически „социализировался“. Мимикрант. Ты повторяешь движения за людьми вокруг… Но это не делает тебя человеком», — вынес приговор сын, когда жена подала на развод.
Что изменилось? — спрашивал он себя. Теперь по утрам он пил воду, а ужинал в кафе. Бельё постельное не менялось. Дети перестали шуметь; он сам крутил ползунок громкости у телика. Когда они развелись с женой? В начале ноября, через месяц после отпуска — так? Или уже в декабре? Он не следил за календарём.
Разлинованный на клетки лист бумаги с датами растворялся в той испорченной кровью белизне, которую он однажды и навсегда запомнил.
Что это было?
Что вторглось в бесконечные рамки закона?
Мать той осенью прихворала, не стала возмещать человечность между ним и женой. Не помогла объясниться с детьми. Зато погружение в новую работу дало ускользнуть от разборок.
«Бесчувственный урод», — припечатала жена; младшая осталась за ней.
Как бы компенсируя утрату семьи, служба назначила его на ведущую роль в операции. План разработали за два месяца. Позывной дали — «Принц», — и причастные решили: в штабе издеваются. Сам Принц не понял, с чего они ржут.
И при чём тут сказки? Какая ещё любовь?
Незарегистрированный знак, эта горящая капля крови в чужой стране, принадлежал искомому объекту.
Если объект залегает глубоко в недрах, то туда доставят горняков. Но есть надежда, что он близок к поверхности.
Вопрос в другом: что, если среагирует условно названный «страж», которого нашли по снимкам после аэрофотосъёмки? Каменная фигурка, мёртвая в поле права. Не более метра высотой и пары локтей в обхвате, страж стоял с южной, морской стороны скалы. Кто-то из лаборантов или егерь дважды его подкрашивал за время наблюдения, хоть и находился объект далеко от станции. Благодетеля не смущало, что краска, остающаяся следами у подножия фигурки, не совпадает с цветом его облачения. Скорее всего, стражи чередовались. Наверняка у местных имелось и объяснение, легендарно-шутливое или прагматическое, о том, откуда он взялся.
Привлечённые бородатые спецы, культурологи и антропологи, просили называть вещи своими именами.
— Не «страж», а гном. Не узнаёте, что ли? Германский гном, нос картошкой, пузо, колпак. Рядом скала, а в ней знак, что виден одному лишь… вашему аутисту-знаковидцу. Пардон, но так и есть: ваш коллега ненормальный, раз ловит такие глюки посредь бела дня… Так о чём мы?.. Сказки читали? По ходу, в скале спит Белоснежка.
И далее спецы-интерпретаторы распевались о стихийных силах, которых особое дитя (порождение эстетического экстаза или обыкновенное чудо) дополняло до числа бесконечности. Одна и ещё семь. Пока не вырвали её из цикла жизни и смерти из-за неутолимых страстей человеческой натуры. Попроще? Ну, на неё злая королева трижды покушалась. Гребень, поясок, отравленное яблоко. Вполне себе эмблематика. Вот и покоится она в скале, в коме…
Только сказка учит, что дитя должно быть в за́мке. Среди людей, смертное, как человек, — а не в лесу, как в идеальном мире. Аналогия считывается? Крымский заповедник — он и есть тот самый «лес».
И все в отделе принимались кивать: ну конечно, всё сходится. Эбеновые волосы, белый снег, капля крови — эмблематика, как вы говорите, налицо… Только какой аппарат такие эфирные метки ставит? И как наш глазастый эту каплю крови углядел?..
Тут наука качала головой.
Принц разговоров не понимал, потому что сказок не читал, а если бы и прочёл, то с реальностью никак не соотнёс.
В аппарате знали: есть немало удивительных вещей, животных, людей и явлений — и их сплавов, — что могут нанести вред. Если живое и разумное, но не гражданин, определённо будут проблемы. Потому гнома-стража Принц опасался.
Ему дали двух силовиков сопровождения.
Выждали, когда политическая обстановка станет благоприятнее для задуманного.
Аппарат территориально продвинулся, дотянулся, запечатал — включил регион в себя. Поле права вошло в новые земли: газом — равномерно распределяясь и заполняя границы. Заповедник стал частицей РАН. Местные носители сменили трезубцы на орлов. Носитель вообще штука гибкая: какую печать поставишь, то и носит. Над администрацией и лабораторными корпусами затрепетали на морском ветру новые флаги.