Больше всего Принцу хотелось залезть наверх. Всё сделать самому, так правильнее. Но он физически не мог подняться по углу в шестьдесят от горизонта.
— Перфоратор. Лебёдку закрепить вон там, — сказал Савченко.
— Гроб?
— Ещё какой. Обработанный кварц. Вмонтирован в нишу. Набурю две дырки, протяну стропы, а лебёдкой попробуем вытянуть.
— Долго?
— Быстрее, чем если я примусь спиливать торец, как вижу, и вытащу барышню за ноги. Суба, у тебя?
— Шевельнётся — и я его чпокну. Мы роштены, чтоп сказку стелать пылью.
— Добро.
Знаковидец задышал ровнее, присел, откинувшись спиной к камню.
Закрыл глаза.
Рубашку зацепила ветка кустарника, опутанная паутиной. Тряслась под ветром, тянула Принца: опомнись.
Штаб связался с Суботиным, требуя доложить обстановку. Через час гроб вынули из скалы. Через полтора срезали кусок верхней плиты. Убирали без должного внимания к весу, и плита скользнула по склону, разогналась и грянула. Брызнуло несколько осколков. В землю будто тупой клинок вонзился посреди тишины.
Суботин не отходил от пульта, сидя в фургоне. Савченко с автоматом наизготовку ждал, когда специалист осмотрит объект. Голубоватые переливы иссекали стенки гроба, мутные включения смазывали её черты, если любоваться сквозь минерал.
Белая на белом: ни пятнышка, ни печати, ни мусорных знаков, её не касались ни рынок, ни государство. Она была белой, а знак её — капля крови, жгуче красная и живая, в треугольнике двухмерных орлов.
Встретились две тектонические плиты. Ворочаясь и напирая, взяли внутри Принца на излом что-то хрупкое. Нет знаковой системы для описания. Он тупо помотал головой, как бывало, когда жена плакала.
Раскатился звук, с которым насильно отпирают занавешенные тучами небеса.
В прорехах заводились перуны.
Нельзя влюбиться в голос. В след, тень или отражение. Нельзя влюбиться в спящего человека, вдруг подумалось. Надо хотя бы раз попасть в глаза и узнать.
— Неси в машину.
Савченко бережно поднял девушку в белом саване. Волосы её рассыпались по камуфляжу, а голая стопа, легонько качаясь, била по кобуре с пистолетом. Принц притронулся к каменному ложу: пустота вместо покоя.
Суботин пошлёпал ладонью по пульту «Вибродиагностики» так, словно там сели батарейки.
Знаковидец поднял с земли тонкий кристалл длиной с указательный палец.
— Страш ушёл, — сказал Суботин, стараясь не выдать смятения, но при том резко зачесался. — Повторяю штапу: опъект извлечён, пот колпаком пусто, гном впурился в землю, исчез…
Из джипа Савченко выпрыгнул уже готовым палить в любую угрозу.
Как просто, — подумал Принц, отвернувшись от силовиков; закатный свет струился сквозь кварц по бледному запястью. Зарычало где-то далеко, за горизонтом. Как просто — и так нельзя…
— Ждём бригаду под зачистку?
Штаб ответил: не ждать, приедут ночью, колпак и взрывчатку разберут; сворачивайтесь.
— Этим-то, непось, вертолёт татут…
Принц сунул осколок в карман брюк и, ссутулившись, поплёлся в машину.
Что бы сказала дочь, увидев её? Что бы сказал сын, узнав, куда он её сдаст?
На пути обратно Савченко, насвистывая, по-прежнему сидел за рулём. Принц, положив её голову на колени, придерживал за плечи и смотрел в закрытые глаза. Ощущал себя не при исполнении. Просто — был. На юге, у моря. Вместе с ней часы пролетят, как мгновения, — это ведь так бывает?..
Но едва руки согрели девичью кожу, нахлынуло тёмное предчувствие.
— Когда ты нёс, её рот был открыт?
— Что?
— Спрошу ещё, но будет хуже.
— Не знаю.
— Дай эластичные бинты и намордник… Живее!
«Всё в порятке? — они встали на съезде с трассы, оставив заповедник в паре километров за спиной. С моря надвигался шторм. — А говорили: по прогнозу оплачно, но пез эксцессов…»
Обмотал бинтом под подбородком, через макушку, словно вёз любимую от стоматолога. Зафиксировал жёсткий медицинский респиратор из силикона, таким людей защищают от больного. Небо стремительно темнело. Ветер рвался столкнуть в море тех, кто на колёсах и дымит.
— Закройте окна. Не курить.
— Пычки ш себе склатываю! Прироте нормально.
— Суба, это босс и о ней заботится…
— Партон.
Ливень обрушился, когда они были на полпути к базе. Дворники замаячили по стеклу. Принц крепче обнял её, машина затряслась, а море справа от них взволновалось белыми барашками.
Глухой стук: сквозь пелену прорвалась чайка. Врезалась в левый край лобового стекла. Тут же её слизнуло порывом ветра.
— Птица-тупица, — плюнул Савченко.