– Спасибо, пап, – хоть кто-то меня подстраховал. Чувствую в таких случаях себя, как за мощной крепостной стеной. Есть очень надёжные люди, всегда их ценила. Если тебя ударили с той стороны, где они прикрывают, значит, их уже нет в живых.
– Спать пойду, – глаза слипаются. И язык ворочается кое-как.
23 июля, вторник, время 09:50
Районное отделение Имперского сбербанка.
– Спасибо огромное, – благодарю симпатичную даму в голубой форме очень быстро оформившей мне дубликаты моих карт. Только спросила, зачем мне две. Ответить мне не сложно, у них назначение разное. Одна-то моя личная, вторая – общая, но я просто сказала, что у них назначение разное. Одна – для хранения всех доходов, вторая – расходная, на которой относительно небольшая сумма.
– Дисциплинирует, – улыбаюсь я, – приучает не увлекаться покупками. И если ограбят, не так страшно.
Что-то мне не хочется про кассу взаимопомощи рассказывать. Мало ли, лучше находиться в тени, и Луна тебя сбережёт.
Выходим из банка с папочкой. Деньги целы, код доступа воришкам не известен, а без него ничего не получишь. Карты пока не сильно распространены, только в крупных компаниях, торговых центрах и при крупных покупках ими расплачиваться можно. Блокировка отцом счетов – затея избыточная, но осторожность лишней не бывает. И чем дожидаться, пока полиция найдёт мои карты, – и найдёт ли? – а потом затеет сложную процедуру возвращения, удобнее восстановить их через банк. На всё про всё у нас ушло не более сорока минут.
– Тебя на работе не потеряют? – запархиваю в машину.
– Административный у меня. И подчинённым иногда полезно без начальства побыть, – папахен хлопает дверцей и поворачивает ключ.
– Надо бы мне научиться водить машину, – вспоминаю свою досаду, когда средство передвижения было под рукой, а выбраться не могла.
– Решим вопрос.
23 июля, вторник, время 09:20
Особняк в Ярославском районе.
Перед воротами несколько машин, пара из них, легковой автомобиль и джип, с синими полосками и надписью «Полиция». Подъезжает белый «Ситроен», из тех иномарок повышенной комфортности и мощности, что полюбило в последнее время московское высшее чиновничество.
Быстрый молодой человека открывает дверь, откуда неторопливо выгружается высокий мужчина в хорошем, очень хорошем, костюме и надменным лицом. Рост умаляет полноту, будь на голову ниже, законно было бы посчитать его толстым. А так, ничего.
Трое мужчин у ворот, только один в полицейской форме подполковника, один из замов начальника окружного полицейского управления, подходят ближе. И только он один, судя по слегка задержавшемуся на нём взгляду и приветственному кивку знаком приехавшему чиновнику. Один из гражданских протягивает бумагу.
– Ознакомьтесь, Александр Алексеевич.
– Что это? – мужчина брюзгливо берёт бумагу, вчитывается, – Что?! Вы с ума сошли!
– Ваш сын, Алексей Прохоров, с вами ведь проживал? – невозмутимо поясняет ему владелец бумаги, следователь Семёнов, – вам нет нужды волноваться. Мы обыщем только те помещения, где он жил и проводил время. Ваш кабинет, столовая, спальня и всё такое нас не интересуют.
– Всё равно это безобразие, – Прохоров возвращает постановление на обыск, – на каком основании?
– Подписано городским прокурором, – Семёнов показывает пальцем на нужное место.
– Я звоню префекту, – Прохоров достаёт мобильник и отходит в сторонку. Разговор начинает энергично.
– Николай Михайлович, какое-то безобразие у меня дома творится… – и замолкает. Лицо меняется, надменность куда-то испаряется.
– Да-да, хорошо, Николай Михайлович. Нет-нет, что вы, никаких препятствий, я просто удивился…
– Мы можем приступать? – вежливо интересуется Семёнов у Прохорова. Вежливым быть приходится, попробуй нагруби зампрефекту округа. Очень бодро могут звёздочки с погон полететь. А то и вместе с погонами.
В особняке, время 11:30.
Гаражный пристрой.
– Молодец, Миша, – довольный Семёнов хвалит помощника, одного из оперативников, обнаружившего тайник. Тот догадался проверить часть задней стенки письменного стола с внутренней стороны. Там, где отодвигался главный ящик, в ней и обнаружился небольшой тайник.
– Господа понятые, прошу внимания, – слова Семёнова изгоняют из полноватой женщины средних лет и седоватого мужчины скопившуюся за два часа скуку.
Вывинчиваются шурупы, тайник грубо и бесцеремонно потрошится. И вот Семёнов просматривает на свет чёрно-белую фотоплёнку. Их немного, всего две, с похожим содержанием.