Я подошел к этому второму сотруднику в звании сержанта.
— Здравствуйте, я адвокат Кравчук, защитник погибшего. Я только что разговаривал по телефону либо с вами, либо с вашим напарником…
— Наверное, с напарником, — давая понять, что он сильно занят, мельком глянул на меня сержант. — Что вы хотели?
— Я хотел узнать, как это произошло?
— Да тут толком никто ничего не видел, — ответил служитель закона. — Вы извините, но сейчас, честно говоря, не до вас.
В это время к месту происшествия подъехала машина «Скорой помощи» и милицейский Уазик, и мой собеседник с озабоченным видом двинулся в сторону машин.
Вспомнив, что был когда-то следователем, я решил сам, насколько это возможно, осмотреть место происшествия и опросить возможных очевидцев случившегося. Оружия, из которого был убит Валерий, видно не было, стреляных гильз тоже. Либо их уже обнаружили, что вряд ли, потому, что изымать орудия преступления мог только следователь, либо пистолет, или то, из чего еще мог стрелять преступник, лежит сейчас где-нибудь в снегу. Возможно, оружие киллер забрал с собой, что, впрочем, крайне маловероятно. Я осмотрелся. Рядом с местом, где лежал погибший, проходила достаточно широкая — в шесть полос, если считать трамвайные пути, проезжая часть. У бордюра были хаотично припаркованы автомобили. Часть из них стояло параллельно дороге. А кто-то даже умудрился поставить машину, почти перпендикулярно, заехав передними колесами на тротуар.
Расспросы очевидцев, если так можно было назвать любопытствующих людей, большинство из которых, точно так же, как и я, появились здесь гораздо позже, чем отгремели выстрелы, ничего не дали. Из них я уяснил только то, что Валерий был убит неизвестным из пистолета почти в упор. Больше ничего узнать удалось. От моего внимания не укрылось то, что напротив места убийства, на фасаде здания театра, над входом в него, находилась видеокамера.
С каждой минутой людей становилось все больше. Место тут достаточно многолюдное. Суд, вернее даже два суда, находившихся в одном здании — Головинский и Коптевский, театр, две остановки общественного транспорта, располагавшиеся метрах в пятидесяти от места, где лежал Ставинский, напротив друг друга…
Вот, наконец, место убийства было огорожено сигнальными лентами, появилось что-то типа оцепления. Показалось несколько человек в синей прокурорской форме, туда-сюда сновали люди в штатском, видимо, местные опера. Работа закипела.
Я не поленился подойти к каждой из машин, припаркованных неподалеку, и переписать их номера. На видеорегистраторах, которыми были оснащены эти машины, могла остаться полезная следствию информация. И хотя я не сомневался в компетентности работавших тут специалистов, все же решил перестраховаться. К тому же, эта информация могла помочь и мне самому выйти на возможного исполнителя. А в том, что существует и заказчик этого преступления я нисколько не сомневался.
Переписав все марки и номера машин, я двинулся к своему автомобилю, подумав, что обязательно нужно будет потом осмотреть и свой собственный видеорегистратор. Открыв машину, я снял пальто, стянул с шеи шарф и небрежно бросил их на заднее сиденье. Туда же поставил портфель. Обычно очень аккуратный, я не стал заморачиваться тем, чтобы повесить пальто на лежащую тут же вешалку. На меня вдруг накатила какая-то апатия, в голову стали лезть философские мысли. Еще будучи следователем, я не раз замечал, что после таких вот происшествий со смертельным исходом, начинаешь задумываться о бренности бытия, и о том, какая же все-таки хрупкая это штука — человеческая жизнь.
Я задумался. Нужно сообщить о случившемся родственникам Валерия. Мне было известно, что у Ставинского есть беременная жена и сестра, которая одновременно являлась компаньоном Валерия по бизнесу, будучи соучредителем одной с ним компании, где ее брат занимал должность генерального директора. Родители Валеры жили где-то в Прибалтике, но где именно, я не знал. Из родственников погибшего я хорошо знал, пожалуй, лишь его родную сестру, Нину, которую несколько раз допрашивали в ходе следствия и в суде. Ее номер на всякий случай был записан у меня в телефоне. Я сел за руль, хотя ехать никуда не собирался. Задумался. Нужно сообщить о смерти брата Нине. Но делать это мне совсем не хотелось. Я понимал, сколько горя доставлю своим звонком близким Валерия, но в то же время не мог об этом и не сообщить. Решившись, я достал телефон и уже набрал номер Нины, когда аппарат вдруг сам застрекотал у меня в руках, извещая в поступившем звонке. Посмотрев на экран, на котором отобразилось — «Нина Ставинская», я сразу же ответил: