Старый Лёхин звездолёт давно требовал капитального ремонта. Его гипердвигатель был сломан, и комедиантам пришлось добираться до Олоса на обычном. Поэтому дорога заняла ровно те самые пять суток, которые им отпустили кальмары. Впрочем, будь гипердвигатель в норме, комедианты всё равно летели бы на обычном. Это было экономичней в плане топлива, да и прибыть на ненавистную планету заранее и находиться там несколько дней бывшему узнику олосской тюрьмы не хотелось.
На пятый день полёта, когда цель их путешествия уже была отчётливо видна на радаре, как ближайшая планета, Жаб подкорректировал курс автопилота и радостно сообщил другу:
— У нас есть семьдесят восемь минут, чтобы отдохнуть или перекусить, потом переводим корабль на ручное управление и заходим на посадку.
— Да не хочу я ни отдыхать, ни есть, — грустно ответил Лёха. — Но больше всего не хочу приземляться на этот проклятый Олос. И прыгать на сцене перед кальмаром, чьё имя я даже не могу выговорить.
Верный товарищ и партнёр по шоу понимающе кивнул и сказал:
— Знаешь, Лёха, меня это тоже достало. Я же там, на Ксине, во время последнего выступления чуть не убил цванка. Просто тебе не говорил.
Лёха с интересом посмотрел на друга.
— Чего именно не говорил?
— Что я его со всей дури ударил. Обычно же вполсилы бью. Особенно если ногой и неподготовленного соперника, который не ожидает удара. Но в тот вечер мне вдруг стало так тошно от всей этой ерунды, которой мы занимаемся, такая злость охватила. Меня чуть трясти не начало. И в этот момент цванк на тебя бросился. Это было очень кстати: я всю злость на нём выместил. Но хорошо, что это был цванк — они ребята крепкие. Человека точно убил бы.
Жаб замолчал, и несколько минут они с Лёхой сидели в тишине, поглядывая на мигающие огоньки автопилота. Затем амфибос продолжил изливать душу:
— Ты-то хоть удовольствие от этого получаешь, а я вообще не понимаю, что мы делаем.
— Знаешь, удовольствие сомнительное, — попытался возразить Лёха, но это возражение было отклонено.
— Но, тем не менее, ты хоть иногда веселишься, — сказал Жаб. — А я просто смотрю на это всё каждый раз и не понимаю: как я вообще дошёл до такой жизни? Амфибос — комик. Видимо, это смешно. Умей я смеяться, должен был умереть со смеха от такого сочетания.
Жаб опять замолчал, и Лёха попытался хоть как-то взбодрить товарища:
— Друг мой! Посмотри на это всё по-другому. Ты же уникальный амфибос! Один в своём роде. Разве это не прекрасно?
— Я хочу вернуться в армию, — ответил Жаб, который явно не желал обсуждать положительные стороны своей уникальности.
— Тебя же не возьмут обратно.
— А кто сказал, что я хочу обратно? Я не собираюсь идти в Армию Альянса.
— Наёмником решил, что ли, подрядиться?
— Нет. Это не моё. Я только ради денег воевать не могу. Ты слышал, что происходит у меня дома, на Далуворе?
— Ну так, обрывками, — признался Лёха. — Особо не в курсе. Слышал, что король скончался, и регент при несовершеннолетнем наследном принце хочет узурпировать власть, и на этом фоне снова повылезали республиканцы.
— А что регент им тайно покровительствует, слышал? — спросил Жаб.
— Этого — нет. Но я не пойму, к чему ты клонишь.
— Регент хочет создать республику, чтобы стать президентом. Или хотя бы конституционную монархию и занять пост премьера. Все понимают: через три года, как только наследный принц достигнет совершеннолетия, власти регента придёт конец. А он не хочет довольствоваться тремя годами, он хочет править дольше. До меня дошла информация, что в столице начались якобы студенческие восстания. Народ требует выхода Далувора из Альянса и полного присоединения его к Конфедерации. Якобы в ней лучше жизнь и больше свободы. Ассоциированных отношений с Конфедерацией им уже мало. Разумеется, после выхода из Альянса первое, что нужно будет сделать — создать свою армию. Меня уже пригласили. Пока неофициально, но вопрос практически решённый. У молодого принца совершенно нет союзников. Регент и республиканцы не оставили ему шансов.
— И что они с ним сделают?
— Сначала предложат конституционную монархию. Будет выполнять церемониальные функции, если согласится.