Выбранный Лёхой в качестве жертвы цванк, казалось, вообще забыл, что он находится в общественном месте. Рептилоид так яростно пожирал содержимое тарелки, словно опасался, что оно в любой момент может снова закукарекать или замяукать и улететь или убежать прочь.
В основном, народ в зале пил бутылочное пиво из горлышка и ел чипсы или хот-доги из пакетиков, но цванк не был неженкой и не боялся исключительных антисанитарных условий экстремальной кухни «Андроида и блондинки». Либо он так сильно хотел есть. Рептилоид сначала отрезал-отламывал тупым ножом большие куски от своего «лакомства», но потом, не сдержавшись, взял его рукой и просто стал от него откусывать. И если его морду нельзя было назвать лицом, то руки цванка вполне походили на обычные конечности гуманоида, просто пальцев на них было по четыре и когти такие, что ими можно смело открывать консервы.
Лёха подошёл к краю сцены, внимательно вгляделся в ту часть зала, где сидел цванк, и одарил того улыбкой, какую карточные кидалы обычно дарят тем, чьи карманы планирует обчистить. Бывший штурмовик, а ныне стендап-комик привычно стукнул указательным пальцем правой руки по видавшему виды микрофону, припаянному к металлической стойке, которая, в свою очередь, была намертво прикручена к полу.
— Знаете, за что я люблю это место? — Лёха всё же начал немного издалека, чтобы привлечь внимание публики. — Исключительно за его винтажность! Пожалуй, это единственный микрофон во вселенной, прикрученный к полу!
Многие зрители улыбнулись, а маленький гуманоид, похожий на лысого кролика с большими глазами, недовольно пробурчал из-за стойки:
— Не единственный. Уже три штуки за год украли. Этот четвёртый. Во вселенной.
Комик проигнорировал ворчание бармена и по совместительству директора клуба. Он продолжил разогревать публику:
— Кстати, приятного всем аппетита! Я вам сейчас открою один секрет — мы здесь работаем за еду! А вчера нам на обед предложили свежий салат из баргосских моллюсков. И знаете, что мне ответил местный официант на вопрос, когда приготовили этот свежий салат? Он сказал: «Не знаю, я здесь всего две недели работаю».
Народ в зале захихикал, а кое-кто засмеялся в голос. Весело было всем, кроме двух ребят, которые в данный момент ели салат из этих самых баргосских моллюсков. Они насторожённо посмотрели в свои тарелки, а бармен-директор раздражённо крикнул:
— Клоун, ты границы-то не переходи, а то только этим салатом и буду кормить!
Но Лёха снова его проигнорировал и продолжил:
— Кстати, ребята! Официанты! Повара! Кто здесь давно работает, вы можете мне реально сказать, когда был сделан этот недоделанный свежий салат из этих недоделанных, умерших от старости на своём далёком Баргосе моллюсков? Я к тому, что, может, пора на этот салат уже делать наценку, как на раритетное блюдо?
Посетители смеялись, а бармен-директор смотрел на комика так, будто тот выдал его самую страшную тайну. Лёха же, не обращая внимания на негодование работодателя, обвёл взглядом зал и понял: прелюдия закончена, можно начинать провоцировать драку. И он начал:
— А знаете, что говорит маленькому цванку его папа в день рождения?
Зрители в зале засмеялись совсем громко. То ли цванков не любили, то ли просто таким образом требовали от комика скорейшего развития выбранной темы. Сам же рептилоид, злобно сверкнув глазами, продолжил есть.
И лишь одно существо в зале, казалось, не замечало сказанных Лёхой слов — сидевший на стуле в глубине сцены амфибос. Представители этой расы и так отличались крупными размерами, но сидевший на стуле казался огромным даже по сравнению со своими собратьями. Это было существо ростом более двух метров, напоминающее одновременно и человека, и земноводное.
Несмотря на внешнюю схожесть его строения с человеческим, по меркам людей амфибос был непропорционален. Его большая лысая голова, мощный мускулистый торс и крепкие, но короткие руки заметно контрастировали с сильными и очень длинными ногами. Кожа его была гладкой, холодной, серовато-зелёной, а вот глаза голубыми, большими и с виду очень добрыми. Амфибос спокойно сидел и потягивал из пластиковой баночки какой-то напиток, не обращая на происходящее вокруг совершенно никакого внимания.