Лёха тем временем продолжал:
— Он говорит ему: «Сынок, с днём рождения! Помнишь, папа обещал тебе в подарок ручного пони? Так знай, цванки всегда держат слово! Только поторопись, а то мама его уже доедает!»
Зал взорвался смехом. Народ всех рас и мастей просто закатывался. Хохотали все, кроме неспешно потягивающего свой напиток амфибоса и, разумеется, цванка. Рептилоид нехотя оторвался от тарелки, дожевал то, что было во рту, проглотил это и злобно рявкнул в сторону сцены:
— Не смешно!
— Конечно, не смешно! — тут же отозвался стендап-комик. — Твой сын так хотел этого пони, а твоя жена его сожрала! Что же тут смешного?
Действительно, смешного было мало и в самой ситуации, и в шутке, но Лёха знал: зрители в таких местах предпочитали именно подобный юмор — грубый и незатейливый. В подтверждение этому сидевшие в зале люди, прочие гуманоиды, а также представители не гуманоидных рас, завсегдатаи клуба и случайные посетители, все покатывались со смеха, осторожно поглядывая на цванка. Тот попытался сдержаться, но не смог и резко вскочил, опрокинув неустойчивый столик.
Казалось, весь зал только этого и ждал. Народ завёлся ещё больше, кто-то хлопал в ладоши, кто-то в щупальца, кто-то свистел, кто-то шипел — одним словом, все выражали крайнее возбуждение и заинтересованность в неординарном развитии ситуации.
— Я сейчас тебя самого сожру, клоун! — злобно крикнул цванк и медленно пошёл к сцене.
По дороге он выхватил массивный металлический стул из-под одного из посетителей студенистого вида. Тот от неожиданности растёкся по полу.
Рептилоид шёл к сцене, публика его подбадривала, а Лёха потихоньку разминал руки в предвкушении хорошей драки. Он нисколько не нервничал, и со стороны это выглядело странно, учитывая, что по комплекции человек был раза в полтора меньше оскорблённого им цванка. Когда рептилоиду осталось до сцены всего три метра, комик улыбнулся, развёл руки в стороны и театрально произнёс:
— Делайте ставки, господа!
В этот момент ему в грудь прилетел железный стул, очень быстро и почти незаметно брошенный цванком. Такого расклада Лёха не ожидал; перепаясничал, потерял бдительность, думал, что жертва будет размахивать стулом, кричать, ругаться, а цванк пошёл другим путём — возможно, имел богатый опыт по части драк.
Стул сбил комедианта, как шар для боулинга сносит последнюю одинокую кеглю — уверенно, без вариантов устоять. Удар был настолько сильным, что бывший штурмовик не смог сразу подняться. В груди всё перехватило, дышать стало тяжело. Держась одной рукой за грудь, Лёха попытался второй опереться на прилетевший стул, который теперь лежал на сцене, и всё же встать. Но ничего не получилось.
«Да, — подумал стендап-комик. — В некрологе так и напишут: Лёха Ковалёв, бывший штурмовик, командир отряда специального назначения, был насмерть забит железной табуреткой за неудачную шутку в вонючем ночном клубе на Ксине».
Пока сражённый стулом шутник размышлял о своём вероятном будущем, цванк быстро вскочил на сцену, в два шага подбежал к обидчику и занёс руку для удара. Лёха, изначально понимая, что дело это бесполезное, тем не менее попытался прикрыть голову правой рукой. Левую он всё ещё прижимал к ушибленной груди.
Весь зал замер в ожидании кровавой расправы озлобленного посетителя с неудачно выбравшим «жертву» комедиантом. Бармен-директор улыбался во все зубы — то ли в отместку за шутку про моллюсков, то ли просто предвкушая яркое зрелище. Но к огромному неудовольствию всех присутствующих, это шоу закончилось, так и не начавшись — молниеносным ударом ноги амфибоса в голову рептилоида.
Увлечённые Лёхой и цванком посетители и бармен-директор не заметили, как амфибос, отбросив недопитую баночку с напитком, за доли секунды оказался возле рептилоида и нанёс ему сокрушительный боковой удар в голову своей здоровенной и явно хорошо тренированной ногой. Всем присутствующим сразу стало понятно, зачем амфибос сидел на сцене и что он делает в составе дуэта. Цванк слетел в зал и откатился на несколько метров в сторону. Амфибос прыгнул следом, подошёл к рептилоиду, встал в боевую стойку и негромко сказал:
— Давай!
Весь в напряжении, готовый биться насмерть, амфибос смотрел на цванка, ожидая драки, но рептилоид поднялся и, не обращая внимания на обидчика, посмотрел по сторонам совершенно потерянным взглядом. После чего, явно находясь ещё в нокдауне, он медленно пошёл к выходу, пошатываясь и что-то бормоча себе под нос.
Многие в зале неодобрительно загудели, возмущённые отступлением цванка. Они явно ожидали большего. Некоторые, наоборот, радостно потирали руки. За рептилоидом побежал официант, крича ему вслед: