— Почему?
— Я редко выхожу отсюда, поскольку привязан к этому месту. Ты опасался, что мои бренные кости могут попасть к врагам и выдать секреты.
— Так с ума же сойти можно.
— Не сойду, последние десятилетия я в основном пребывал в спячке, лишь изредка пробуждался, чтобы следить за сохранностью твоих вещей.
— О каких секретах ты говорил? Есть что-то такое, о чем мне следует узнать побыстрее?
Золин указал на постамент с мраморной чашей между стеллажами. Она до краев была заполнена фосфоресцирующей водой.
— Омут Прорицания. С его помощью ты узнал про Мир Первого Солнца и загорелся желанием оказаться там, получить их знания. Я же помог придумать ритуал для временного отделения духа от сосуда. Это не так просто, нужно столько всего учесть…
— А Омута Памяти не завалялось?
— К сожалению, нет.
— И что, этот Омут позволяет видеть будущее, другие миры?
— Иногда, — сказал Золин. — Эта мраморная штуковина крайне капризна, ее невозможно заставить нормально работать. Практической пользы мало.
— Я могу испытать ее?
— Можешь, хозяин, просто погрузи лицо в воду.
— Омут безопасен?
— Абсолютно.
Кирилл подошел к Омуту, провел пальцами по воде. Возможность хоть краем глаза заглянуть домой так и манила. Он наклонился к мраморной чаше. Некоторое время ничего не происходило, но тут сознание захлестнула череда беспорядочных образов, звуков, запахов. Полная сенсорная перегрузка. Каким-то волевым усилием ему удалось ослабить этот информационный поток и сосредоточиться на отдельных кусках информации.
— …потери исчисляются десятками миллионов…
Над Москвой поднимается грязно-серый столб дыма и пыли, множество зданий разрушено, улицы завалены обломками и перевернутыми автомобилями.
— …против нас применен весь спектр оружия массового уничтожения…
Солдаты войск РХБЗ проводят дезактивацию техники, побывавшей в зоне радиоактивного заражения.
— …неожиданно сильный побочный ущерб…
Загородную местность, кажется, где на Среднем Западе США засыпает слой пепла в несколько метров. Небеса почернели. Попавшие в зону бедствия люди помирают в страшных мучениях, задыхаясь, и никто не приходит на помощь. Ответным ударом был спровоцирован взрыв Йеллоустонской кальдеры.
— …для ликвидации последствий нет ни сил, ни средств…
Ряды коек в полевом госпитале. Гниющие заживо жертвы лучевой болезни молят о помощи. Дабы не тратить дефицитные медикаменты безнадежных пациентов усыпляют, а тела хоронят в огромных братских могилах.
— …ередает штаб гражданской обороны Костромы, у нас просто зашкаливающий радиационный фон. Противник применил нейтронное оружие…
Японские прибрежные города накрывает тридцатиметровая волна цунами.
— …«Периметр» и «Сетка» сработали как надо…
Из разрушенных городов бегут миллионы выживших. Лагеря для беженцев переполнены.
— …от нашего ядерного потенциала уцелело не более пятнадцати процентов, но я вас заверяю, это вполне хватит для повторной серии ударов при необходимости…
Колонна русских танков движется по немецкому автобану. Они пытаются пробиться домой.
— …нас ждут темные века…
Кирилл, пребывая в состоянии шока, отскочил от Омута.
— Не может быть!
Как раз в день его смерти, пятнадцатого октября 2042 года воюющие сверхдержавы обменялись ядерными ударами. Из мешанины образов не совсем понятно, кто выпустил джинна из бутылки, да и не важно это, глобальное уничтожение произошло. Кострому, родной город Кирилла, накрыли нейтронной боеголовкой, не говоря о крупных мегаполисах. Все, кого он знал, наверняка мертвы или получили смертельную дозу радиации. Последним гвоздем в крышку гроба станет вулканическая зима, которая неизбежно затронет всю планету.
— Хозяин! — подбежал к Кириллу скелет. — Что с тобой?
— Земля… мир, где я жил последние годы. Там случилась страшная катастрофа.
Кирилл сел на пол, облокотившись спиной о жертвенный камень. Хотелось просто застрелиться.
— Золин, — обратился лич к помощнику Кеоацикаля. — С помощью магии можно путешествовать в прошлое?
— Нет, хозяин, река времени неподвластна никому.
— Черт.
— Что?
— Ничего. Оставь меня.
В подавленном состоянии Кирилл провел более суток, он практически неподвижно сидел на полу и безучастно смотрел на магическое пламя в жаровнях. Хоть эмоциональный фон у нежити заметно ниже из-за отсутствия гормонального фона, ее нельзя назвать полностью бесчувственной.
«В конце концов, смерть — не конец. В природе ничего не исчезает полностью, я это знаю по собственному опыту. Да и человечество на Земле вряд ли вымрет окончательно, мы слишком живучие».