— Огласка уже пошла, владыка, жрецы недовольны перестановками.
— Разумеется, они недовольны. Двести лет протирали свои костлявые задницы на одном месте, пусть теперь побегают.
— Разреши в случае малейшего подозрения на мятеж карать виновников.
— Разрешаю, если кто-то из немертвых посмеет тайно или явно выступить против, мы уничтожим его вместе со всем родом. И еще кое-что…
— Да, владыка?
— Отбери сотню самых надежных воинов из немертвых, необходимо создать команды драконобойцев.
— Насколько мне известно, против драконов нет эффективного оружия.
— Я его создал, — похвастался Кирилл. — Оно с легкостью прошивает любую магическую защиту. Грубо говоря, это деревянная труба, метающая с запредельной скоростью железные стрелы. Завтра увидишь собственными глазами.
— Я понял.
Кирилл никогда бы не подумал, что в теле неупокоенного мертвеца сможет получить хоть слабое, но физическое удовольствие. Тактильные ощущения притуплены. Топтавшаяся голыми ногами по спине Анастасия исполняла роль массажистки, за прошедшие две недели девушка перестала бояться личей. Или прятала свой страх, отвращение глубоко за маской покорности. Новая служанка Кирилла быстро освоилась при дворе и превратилась из скромной дочки ромейского винодела в нагловатую оторву.
Покровительство самого царя означает, что ее не смеет тронуть никто, включая Теякапан.
Архилич не пожалел о решении сделать чужачку придворной. Она обучила ромейскому языку, рассказала про культуру, законы империи, лучше коренного жителя это никто не сделает. И, самое главное, Анастасия не может быть засланным казачком, поскольку не имеет никаких связей в Ацтлане и своим положением обязана исключительно царю. Не станет Кирилла, не станет и ее. Дома ромейке лучше не появляться, поскольку считается опозоренно. Всем плевать, что она жертва насилия. На Отрии царят дикие нравы.
— Как день прошел? Никто не приставал, не угрожал?
— Нет, мой царь. В лицо мне не смеют сказать ничего плохого, но за спиной шепчут… всякое.
— Что, например?
— Называют меня ромейской шлюхой, выскочкой, ведьмой.
— Со временем перестанут, не обращай внимания.
— Да, кстати, я провела… вербовку, — употребила девушка выученное у Кирилла слово. — Одной наложницы Умулькутли, теперь она будет рассказывать все, что увидит, услышит в его доме.
— У него есть наложницы? Не знал.
— Первый советник любит смотреть, как они ласкают друг друга.
— Старый развратник. И как ты ее убедила работать на себя?
— Застукала в объятьях с рабом царицы Теякапан, — насмешливо произнесла Анастасия. — Они были так увлечены друг другом, что даже меня не сразу заметили.
— Ты не промах.
— Стараюсь для тебя, владыка.
— Кому-то начинает нравиться эта игра?
Анастасия ответила после короткого раздумья:
— Я была никем, но теперь мне боятся перейти дорогу.
— Дам совет, Настя, меньше злоупотребляй появившейся властью. Неизвестно, как оно повернется через год, два, десять. Люди создания обидчивые, нагадят потом так, что сама удивишься… Угрозы иногда следует разбавлять сладкой ванилью.
— Можно предложить наложнице Умулькутли золото.
— Шпион в доме первого советника будет крайне полезен, — вслух размышлял Кирилл. — Пожалуй, да, тут следует подогреть сговорчивость чем-то ценным. Возьмешь пару безделушек в сундуке в моих покоях, дашь ей, если расскажет что-нибудь ценное.
— Хорошо, — спина Кирилла громко хрустнула, когда Анастасия слегка подпрыгнула. — Только как понять, ценные сведения или нет?
— Мне интересно, что он говорит обо мне, моей политике, как и с кем ведет дела, не замышляет ли мятежа. Все просто.
Рано или поздно Теякапан станет не нужна и Кирилл от нее избавится. Многие придворные в первое время решили, будто потерявшим память царем можно легко вертеть. Они серьезно ошиблись, одних архилич без зазрения совести убил, вторым повезло отделаться разжалованием.
Проявляемая жестокость никого не удивляла, здесь это абсолютно нормально. Прежние ацтланские цари после прихода к власти устраивали целые Варфоломеевские ночи. Отец Кеоцикаля после смерти своего отца захватил трон силой, наследник в лице старшего брата был удавлен в постели, а после случилась грандиозная резня, в ходе которой Ачтилан лишился половины аристократии. Их слуг, рабов, случайно подвернувшихся под руку простолюдинов, вообще никто не считал. Хронисты писали, что улицы города окрасились в цвет крови, а небо заполонили стаи птиц-падальщиков.