Периодически Денис напоминал о себе: то клялся, то клял, то извинялся, то изощрялся угрозами. А дома давили вы: душили ненавистью, злобой, обвиняли в том, что покорная, безинициативная, пустая. Вы мечтали, чтобы я уехала, но не подумали, что мне не за что это сделать. Хотели, чтобы работала, но запретили идти туда, куда я хотела, посчитав, что на проезд уйдет больше. Еще чаще попрекали куском хлеба, ежедневно донимали, что пользуюсь водой и воздухом. И то, что ты, папочка, был вечно пьян и говорил мне это в привычном угаре, тебя не оправдывает, ясно?!
Помнишь, как ты душил меня? Как рычал, дыша перегаром в лицо, что я неблагодарная, что я падшая? Я тогда единственный раз за все время по-настоящему нашла в себе силы дать тебе отпор. Да мне никогда не было так хорошо, как тогда, когда я в темноте лупанула кулаком наобум и почувствовала, как на лицо брызнула кровь. Твоя кровь! Как же я тогда била и била, возвращая тебе толику той боли, что вы с мамочкой взращивали во мне годами!
Если бы мать не вмешалась, клянусь, я бы убила тебя! Я потом тебя толкнула, бросилась к утюгу, которым гладила, пока ты не выключил свет, чтобы поставить меня на место, и, когда мать щелкнула выключателем, хотела так тебя огреть, чтобы черепушка проломилась! Столько страха в твоих глазах я больше никогда не видела. Зато ты перестал допекать меня. Так издалека борматал что-то невнятное, но подходил к комнате только ночью. Приходилось либо не спать подольше, либо перелезать под кровать.
Жалею?! Только о том, что тогда остановилась.
6
Но судьба не унималась, предоставила очередной шанс. Выпускной наша группа проводила спонтанно, после защиты дипломов. Мы наобум выбрали кафе, заказали спиртное уже не таясь. Смешно. Я тогда первый раз открыто пила вино, а мне было уже девятнадцать. Мне было с ними хорошо и процесс распития я контролировала, а не напилась в зюзю, как пророчили вы. Меня подстраховывали друзья-мальчишки, потому что уважали и верили, а не потому, что я с ними сплю, как вы думали.
Дружба есть. Была один вечер. Мне хотелось остаться там до утра. Но вы названивали, мешали. Последняя маршрутка шла в семь вечера. Тогда-то по громкой связи все впервые и услышали вашу ругань и маты, ваши проклятия и пожелания. И мне не было стыдно! Мне хотелось, чтобы мне хоть кто-нибудь поверил!
Вас не могли уговорить не мои слезы, ни заверения, что я взрослая. А я уже слишком хорошо знала, что вы можете не отпереть дверь, когда я приезжаю домой на десять минут позже, чтобы потом выйти с ремнем и указать мне место. Еще со свиданий с Денисом я запомнила, как можно пробраться к бабушке во флигилек, а среди ночи просыпаться от материнского шепота над головой, от ее ненависти и обзываний.
Естественно я уступила. У меня был единственный шанс все изменить и я его потеряла. Профукала. Навсегда.
Можно было попробовать остаться у подруги, но все это хорошо в теории и, может быть, в большом городе, где работу можно найти на каждом шагу. Но не в захолустном городе с населением чуть более ста тысяч и предприятиятиями, работающими через одно, где максимум, что ты можешь -- устроиться уборщицей за семьсот гривен или раздавать рекламки примерно за столько же. Со своей профессией я оказалась никому не нужна и, что греха таить, большинство из нашего выпуска устроились работать только потому, что имели связи или были мужчинами. Тем повезло больше, а девчонки оказались- выброшены за борт.
И я вернулась, окончательно приняв то, что вы в меня вдалбливали. Во мне еще оставалась частица непослушания, но что мои слова значили против ваших. Вы меня слышали? Папа, сколько слов ты услышал от меня? Два или чуть больше? И если ты так любил, как говорил, то почему мне до сих пор настолько больно?
Говорят, что поздние дети самые любимые, единственные - тем более. Так почему же меня так ненавидели? Когда я родилась, матери было тридцать, тебе -- почти сорок. Чем я виновата? Тебя уже столько лет нет, а ты хоть раз подумал о том, какой бы я могла быть, если бы вы не уничтожили меня изнутри? Мне не хватило сил сопротивляться, не хватило мужества бороться, но ответь себе, так ли я была плоха, как вы себе нарисовали? Господи, да я, не желая того, первое в Украине ВНО сдала сама! И поступила в ВУЗ на заочное на бюджет. Да, по той специальности, что вы мне указали, но вы хоть чуть-чуть мной гордились? Я первый год сама училась! Я сдавала те предметы, которые никто не сдавал, потому что все платили, а вы хоть раз меня поддержали?! Да вы отказались от меня сразу после рождения, переложив заботы на старенькую бабушку! И не надо мне повторять, что тяжелое время было, что нужно было работать. Полчаса в день на сказку для ребенка, объетие и поцелуй найти можно всегда. Вы не хотели. Вам это было не нужно. Вам было проще попрекнуть и воспитать раба, чем снизойти и услышать. О чем я кричу, если с окончания школы меня содержала бабушка, потому что вы, переча сами себе, сказали, что я должна содержать себя сама, но строго установили рамки возвращения домой, лишив возможности подработать? Напомнить, чем заканчивалось непослушание? Слишком хорошо я помню, как мать в пятнадцать макала меня мордой в захарьканный рукомойник, который я брезговала мыть. Она так кичилась перед знакомыми, как ее дочь-выродок может вывести такую прекрасную женщину из себя.