Воздух застрял в глотке. Кевин же, явно наслаждаясь ее неприкрытым страхом, вставил пять пузырьков препарата в специальные слоты прибора. Испуг засвербел в груди, и Пэм дёрнулась, желая подчиниться инстинкту самосохранению. Но естественно услышала лишь смешок.
— Не беспокойся, — насмешливо произнёс Кевин, начиная подходить к девушке. — Ты либо получишь все пять инъекций и уже не захочешь меня покидать ради дозы, или отец все же решится отдать мне все, что у него есть за тебя. Так что в любом случае исход у тебя будет хороший, если, конечно, не словишь передоз после «Счастливых пяти».
Все внутри переворачивалось с каждым шагом ее брата. Взгляд то и дело метался между его лицом и трубкой с иголкой на конце, которую он зажал пальцами.
— Кевин, – в страхе прохрипела Пэм, понимая, что у неё не осталось выхода. — Это…
— Тшш, — холодно улыбнулся Беркет-младший, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки от девушки. — Тебе понравится, поверь мне. Я даже составлю тебе компанию.
Его ледяная рука коснулась ее зафиксированного на подлокотнике предплечья, и Пэм будто очнулась. Страх прошёлся дрожью по ее позвоночнику, и девушка дёрнулась, тщетно пытаясь вырваться из пут верёвок, стягивающих тело.
— Нет, – крикнула Пэм. Она стала извиваться на стуле, не давая брату прицелиться, чтобы попасть в вену. — Не надо, пожалуйста. Кевин.
Он никак не отреагировал. Ее попытки вырываться почти ничего не дали. Кевин лишь окинул ее насмешливым взглядом полным душевной пустоты и подхватил с прибора санитайзер, который вылил на ее кожу, вместо спирта, который всегда использовали в больницах.
Сердце так сильно билось, что Пэм начало потряхивать. Она в последний раз дёрнулась, надеясь упасть вместе со стулом, но Кевин положил ладонь на спинку, предвещая все ее тщетные попытки спастись.
Пэм больше ничего не оставалось. Она зажмурила глаза, не желая видеть, что брат собирался делать. Осознание полнейшей беспомощности навалилось неподъёмным грузом. Стало тяжело дышать от накрывающей паники.
Девушка с замирающим сердцем почувствовала, как иголка проколола кожу и вздрогнула от боли и смешка Кевина. Глаза тут же распахнулись и она увидела, как загадочно улыбающийся брат направляется к аппаратуре, чтобы все настроить, и первая доза могла поступить ей в кровь.
На глаза навернулись слёзы.
Пэм не верила, что ее план обернулся провалом. «Надо было слушать Блейка», — подумала она, чувствуя, как истерика стала подступать к горлу с каждым новым кликом Кевина на приборной панели прибора.
В голове словно в дурацких фильмах, начали мелькать самые счастливые события ее беззаботной жизни.
Отец и мать, веселящиеся с ней в саду у дома.
Первое неудачное знакомство с Трис и их первый разговор по душам, когда они уже подружились.
Поездка по Европе с родителями.
Ее первый поход в «Затмение» и знакомство с Блейком.
«Где же ты, Блейк?».
В уголках глаза начались собираться слёзы. Сейчас так хотелось провести пальцами по его темным, обманчиво жёстким волосам, увидеть его улыбку, почувствовать крепкие объятия. В мыслях вдруг всплыла надпись, вытатуированная на его шее. Пэм всегда мечтала узнать, что значит ее смысл, и… так и не узнала. Сейчас бы она все отдала лишь бы спросить у Блейка, что же эта фраза значит для него.
«Какая же я глупая, — печально подумала Пэм, вглядываясь в Кевина, клацающего пальцами по сенсорной панели прибора. — Надо было просто уехать с Блейком, а не играть в самую умную, взрослую и готовую ко всем трудностям».
Но естественно, было уже поздно заниматься самобичеванием.
— Приятного путешествия в мир наркотических грёз, — оторвал ее от размышлений Кевин, держа палец над одной из кнопок на панели, и Пэм, глубоко вздохнув, зажмурила глаза, представляя Блейка. И не нежного или милого, а закатывающего глаза. Он бы сейчас сказал что-то типо: «Вечно ты находишь проблемы на свою тощую задницу, а решать приходится их мне» и тяжело вздохнул, а потом… спас бы ее.
Но сейчас его не было рядом.
Пэм до боли закусила губу и съёжилась будто это могло предотвратить поступление препарата в кровь, как неожиданно послышался громкий удар двери о стену.