После того как Бисмарк получил отзыв из Петербурга, он поддержал перевод Шлёцера в Берлин, чтобы иметь его там рядом с собой. В те самые решающие сентябрьские дни 1862 г. он сразу же по возвращении в Берлин искал его, чтобы уже в должности министра-президента предложить ему стать своим адъютантом.
А Шлёцер? В Петербурге он уже не возвращался к мысли о некогда желанном переводе; он писал своему брату: «С Бисмарком все превосходно!» И, тем не менее, его самостоятельная натура противилась занятию должности в непосредственной близости от этого гиганта. Он признавал гениальность, но не цели этой противоречивой натуры, не смысл парламентских речей, которые Роон неодобрительно охарактеризовал как «пространные рассуждения». Он мог служить только вследствие убеждений. Он даже вызывал раздражение тем, что в кругу своих берлинских друзей критиковал с ошеломляющей откровенностью политику своего начальника, которого он имел обыкновение называть более кратко: «Отто». Эти бесцеремонные высказывания получили распространение и, конечно же, вскоре достигли самого Бисмарка. Что же думал он о своем непокорном подчиненном? Он видел в Шлёцере проистекающий из его динамического характера и действенного духа политический темперамент, широкий кругозор и стремление увидеть мир, при этом также качества, которые в дополнение к вышеперечисленному не так–то и легко было найти: дипломатическая сноровка и гражданское мужество, отсутствие вырастающего из трудолюбия тщеславия, а также любого намека на обычные чиновничьи амбиции. Вероятно, данная история вызвала улыбку у такого большого знатока людей, который посчитал, что временное удаление этого темпераментного человека, не отходившего все же от дел, из пренебрегаемой им прусской столицы в Копенгаген не будет лишним. Когда и такой курс лечения не помог, он сослал этого неисправимого в Рим, в дипломатическое представительство при Папском престоле.
Но для Шлёцера в Вечном городе наступили незабываемые годы...
Правда, до того момента, пока не начался подъем немецкого народа, и магистр не призвал своего проверенного помощника, который уже долгое время был его страстным последователем, на новые свершения.
Говорили, что у Бисмарка не было друзей среди его сотрудников. Но был один, который никогда не протискивался вперед, но становился все сильнее и сильнее. Он узнал на себе самом силу гения, о которой он сам однажды писал. И когда пожилой канцлер попал в опалу, когда имя Бисмарка стали произносить на Вильгельмштрассе лишь шепотом, Шлёцер без промедления разыскал преследуемого, обожаемого им героя в месте его тихого уединения.
И вскоре скончался.
Бисмарк, правда, сказал мне после смерти моего дяди: «я всегда считал его твердой основой».
ЛИЧНАЯ КОРРЕСПОНДЕНЦИЯ
КУРДА ФОН ШЛЁЦЕРА
ИЗ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА
- 1857 -
Понедельник, вечер, 7 часов
Из австрийского и<мператорского> к<оролевского> генерального консульства
Мои глубоко любимые родители!
Я добрался сюда успешно. В субботу в полдень мы были на Graniza, а вечером — в Ченстохове, богатом религиозными сокровищами центре Польши. От самого Бреслау меня сопровождал приятный спутник в лице графа Пина де Сент Дидье[21], переведенного во французское генеральное консульство в Варшаве. Прибыли мы сюда вчера в 6 часов вечера; я отыскал нашего генерального консула, советника Вагнера[22], а затем довольно славно откушал вместе с Пина в Hôtel d´Angleterre, французском ресторане, равного которому в Берлине нет[23]. Сегодня утром я долгое время провел у господина ф. Вагнера, где познакомился с графом Сегюром, здешним французским генеральным консулом[24]. Затем я посетил старого берлинского знакомого, барона Ледерера[25], который был рад показать мне из своего экипажа город и его ближайшие окрестности. Мы видели императорские загородные резиденции Бельведер[26] и напоминающие о фаворите Екатерины (Великой — В.Д.), Станиславе Понятовском[27], Лазенки[28], прогуливались по великолепным паркам, образцам саксонско-польского паркового искусства. Господина ф. Крузенштерна[29], директора дипломатической канцелярии князя Горчакова[30], для которого Нестор[31] передал через меня письмо, не было дома; я познакомлюсь с ним у Вагнера, который дает сегодня вечером обед.
21
23
26
28