Мне понадобилось ещё шесть дней, чтобы убедить себя в том, что я сделала правильную вещь.
Я ведь всё это время подсознательно винила себя в предательстве: я бросила Джоша, просто поставив его перед фактом своего ухода, даже не попытавшись каким-то образом исправить наши отношения.
В глубине души я считала, что его безэмоциональное поведение утром, в день моего отлёта; это его мелочное письмо с перечислением моих вещей на электронную почту— всего лишь защитная реакция его психики на предательство. Джош просто не догадывался, что я несчастлива. Ведь если не обращать внимания на те чувства, что бродили в моей душе, то мы нормально жили. Как все.
Это ведь была не вина моего парня в том, что я не получала кайф от ведения домашнего хозяйства; это я, я выросла неправильной!
Чувство вины давило на меня как стопудовая гиря.
Мысленно я много раз защищала себя перед мамой — я действительно приехала в Россию только потому, что у меня не было никакого другого выбора; но как я могла оправдаться перед своим парнем? Перед тем, с кем делила дом, кровать, своё тело… ещё какое-то время я ходила как в воду опущенная, кляня себя, на чем белый свет стоит, пока не стала приглядываться к отношениям Ольги и Николая.
Да, мои русские друзья жили совсем по-другому. Благодаря финансовым возможностям, им не приходилось думать о быте, и это поначалу сбило меня с толку. Но потом я увидела, что дело не в глажке рубашек или ежедневной готовке еды — дело в отношении друг к другу.
Николай оберегал Ольгу. Она была его главным сокровищем, за которым мужчина тщательно следил. Он не пропускал ни одного заинтересованного, направленного в её сторону, чужого взгляда; молча злился, когда она по ходу шутила с окружавшими нас мужчинами, и сам отстранялся от настойчивых женских ухаживаний — когда таковые случались.
А ещё он всегда оказывался рядом со своей невестой, успевая предугадать сильный порыв ветра или скользкую дорогу. Он всегда заботился о том, чтобы Ольга не замерзла, не проголодалась, не устала… Я видела, как мои друзья тянутся друг к другу, отплетают друг друга не только телами, но ещё и душами — и отчётливо понимала, что у нас с Джошем этого не было и помине.
Если бы не секс и короткие поцелуи утром перед учёбой, мы могли бы легко сойти за соседей, а не за влюблённых.
Когда я призналась в этом самой себе, мне стало легче дышать… Прошло ещё какое-то время, прежде чем я поняла, что в этом не было ничьей вины: возможно, мы просто не достаточно совпали; возможно, между нами не было той самой «химии», которая присутствовала в отношениях Ольги и Николая… Так или иначе, я действительно сделала правильную вещь — пусть и неуклюже, причинив этим Джошу боль. Но, рано или поздно, он все равно поймёт, что я была права.
И, почти простив себя за причинённую боль другому человеку, я почувствовала, что пришло время возвращаться назад.
Тем же вечером я объявила о своем решении друзьям.
— Ты уверена? — спросил Николай, покосившись на свою невесту. — Ты могла бы неплохо устроиться здесь, в Петербурге. Мне всегда нужны хорошие переводчики.
— Я не достаточно знаю русский, — рассмеялась я, польщённая предложением Ольгиного жениха. — Спасибо вам.
— Но что ты будешь делать дома? — нахмурилась Ольга. — Алексис, ты собираешься вернуться в университет?
Я замотала головой.
— Нет.
— Тогда что тебя держит в Англии?
Я улыбнулась, мысленно поблагодарив Ольгу за заботу.
— Оль, мне пора начинать жить самостоятельно. И это удобней делать дома.
Подруга склонила голову набок и тяжело вздохнула, примиряясь с моим решением.
Это были незабываемые петербуржские каникулы…
Уже в аэропорту, когда мы прощались перед долгим расставанием, Ольга спросила, жалею ли я, что так резко изменила свою судьбу.
— Нет, — замотала я головой и, не удержавшись, все же высказала вслух то, что меня так долго беспокоило. — Я жалею только о том, что причинила боль Джошу… Мама сказала, что он переживает.
— А вот насчёт этого я бы беспокоиться не стал, — фыркнул Николай, стоявший неподалеку. — Алексис, он старше и опытней тебя — он должен был почувствовать, что с тобой происходит что-то не то. А его всё и так устраивало.
Оля же, взяв меня за руку, осторожно заметила.
— Я согласна с Колей, подружка. Мне кажется, этому парню было … не до тебя.
— Оля, ты же знаешь, как я не люблю откровенничать. Джош мог просто не заметить.
— Мне не нужны слова, чтобы понять, когда Оля себя плохо чувствует, — протянул Николай, обняв Ольгу за плечи. — А я, между прочим, далеко не самый чувствительный человек в мире.