— Как — так? — Джош удивлённо посмотрел на меня, затем на кашу, затем снова на меня. — Ты сказала об этом своим родителям?
— Скажу.
Джош кивнул и остался сидеть за столом как будто ничего не произошло.
— Значит… мы разъезжаемся, да? — только и спросил он. Я молча кивнула.
— Что ж… у тебя кто-то появился?
— Нет. — Я достала телефон, чтобы проверить, как скоро такси прибудет к моему дому. — Не в этом дело.
— А в чем? — Поскольку я ничего не ответила, он недовольно приподнял бровь. — Тебе не кажется, что я имею право знать, что произошло? Почему моя девушка собрала чемодан и куда-то от меня уходит.
— Это не из-за тебя.
— Значит, из-за другого парня, — упрямо гнул свою линию Джош. — Ты с кем-то познакомилась в университете, да?
Я закатила глаза.
— Это не из-за тебя и не из-за другого парня, Джош. — Я вздохнула, осознавая, что даже если я сейчас скажу ему правду, то он всё равно не поймёт. — Это из-за меня.
— С тобой что-то случилось? — всполошился Джош. — Ты что-то чувствуешь, да? Знаешь, завтра полнолуние, а все женщины очень чувствительны к полной Луне. Да, всё дело в этом. Надо позвонить твоим родителям — они прекрасные специалисты, они помогут.
— Дело не в этом! — воскликнула я, чувствуя, как у меня наворачиваются слезы на глазах. — Прости, пожалуйста… я просто несчастлива… здесь.
«С тобой». Последнее я так и не сказала вслух.
Однако Джош и так совершенно не впечатлился моими проблемами.
— Только и всего? — удивленно фыркнул мой… хм, почти бывший парень. — Алексис, у тебя, наверное, простое ПМС.
— ПМС, полнолуние, гормоны, — повторила я за Джошем, качая головой. — Если бы это длилось пару дней или хотя бы неделю, я бы так и подумала. Но всё совсем иначе.
— Не понимаю… а ты говорила об этом Миле? Она в курсе твоих проблем?
Я хотела было ответить, что мама — тоже в некоторой степени часть моих проблем, но не успела, так как в дверь позвонили. Это курьер из посольства привёз мне паспорт с проставленной визой.
— Что это? — нахмурился Джош, когда я открывала запечатанный конверт, чтобы достать свой паспорт. — Кто был этот человек?
— Я уезжаю на какое-то время в Россию, — произнесла я, ожидая взрыва вопросов со стороны своего парня.
Но Джош, рассмеявшись каким-то своим мыслям, лишь безразлично пожал плечами.
— Как хочешь, — протянул он почти холоднокровно. — Только прошу тебя, позвони своим родителям и сама им всё объясни. И учти, твоя мать сойдет с ума, если ты переступишь границу России.
— Значит, ей пора рассказать мне о причине своей ненависти… либо смириться с тем, что я свободный человек.
Джош молча кивнул.
Я же посмотрела на часы.
— Мне…мне кажется, пора.
— Я думал, ты сначала позвонишь родителям. — Только это его и волновало.
— Сделаю это из аэропорта, — ответила я с заминкой.
— Как хочешь, — кивнул Джош. — Алексис… ты не против, если я заберу тот виниловый проигрыватель, который ты подарила мне на день рождения?
— Разумеется, это же был подарок. Проигрыватель — твой, — ответила я, отчётливо понимая, что это всё, конец. Никто останавливать меня не будет. Даже не попытается.
Неужели все пары так просто расходятся? Тебе фарфоровые чашки, мне — проигрыватель. И не забудь забрать свои вещи вовремя, дорогая. Это и есть взрослая жизнь?
— Кстати, — заметил Джош, посмотрев на настенный календарь. — Если ты уезжаешь насовсем, тоя не вижу смысла дольше снимать эту квартиру.
— Переедешь обратно к парням? — спросила я.
Джош пожал плечами.
— Я привык за время учебы к старому дому. — Он покосился на мой чемодан. — Остальные твои вещи, я полагаю, заберет Мила?
Меня начало пробивать на нервный хохот. Отличной мы были парой, ничего не скажешь… Кажется, Джош не меньше моего хочет отсюда свалить — благо, что и повод, наконец-то нашёлся.
Матери я сообщила о том, что еду в Россию, когда до посадки оставалось меньше десяти минут, и лишь потому, что пообещала это Джошу.
Несмотря на наши прохладные семейные отношения, я всё же неплохо знала свою мать и была уверена, что она никогда не признается в том, почему она ненавидит свою Родину.
Возможно, это было слишком личное; возможно, слишком страшное — так или иначе, если мама и прежде предпочитала молчать о причинах своей ненависти, то и сейчас вряд ли что-то изменится.
И всё же.
Отойдя в тихое место, я сделала глубокий вздох и нажала на вызов маминого номера.
Мама ответила почти сразу.