– Можно?
– Нет, Мира! Нельзя! Пока не поговорите с профессором Сазейром, ничего вам нельзя. Идите уже!
– Но я Васика хотела вам оставить… – Я все же заглянула в кабинет и испуганно ойкнула, встретившись взглядом с раздраженным ректором.
– И зачем мне нужна твоя кусачая герань? Чтобы она сожрала что-то нужное? Нет уж!
Я начала ныть:
– Ну вы его поставьте в стороночку и дайте ненужную бумажку. Он будет занят и никого не тронет. Вдруг его снова шушель обидит?!
– Ага! Может быть, его еще погулять вывести?!
– Погулять не нужно! Ну как я с ним пойду? А если он кусок профессора откусит? Что делать-то будем?
– А он может? – несколько испуганно уточнил Арион фон Расс.
– Понятия не имею. – Я пожала плечами. – Кто же его знает. Васик все ест. А профессор – он ведь малость неживой.
– Поставьте на стул! – недовольно скомандовал ректор и показал, на какой именно. Отсюда Васик не должен был ни до чего достать.
Я оставила свой цветочек и поспешила к двери, надеясь, что не грохнусь в обморок в самый неподходящий момент.
Я честно пыталась не бояться. По коридору шла уверенной походкой, только побледнела чуточку – об этом мне поведало огромное зеркало в холле. Коридоры академии были пусты. Народ разъехался на лето, и остались лишь самые большие энтузиасты или те, кто провинился и был за это лишен отпуска. Ну и обслуживающий персонал. Как ни странно, меня уже узнавали, вежливо кивали и раскланивались. Зажимая под мышкой пухлую папку с документами, я понимала, почему. Личная помощница – звено между начальником и подчиненными. Гадостную новость можно сообщить ей и не огрести по первое число. И с неприятной просьбой придет она, а не начальник – и это очень удобно. Можно тактично отказаться. Крайней всегда останется помощница.
Я все это знала давным-давно, но только тут поняла, насколько катастрофичным может быть подобное положение вещей. Быть вечно крайней у начальника-тирана по-настоящему страшно.
Профессор-лич обитал, как и полагается умертвию, практически в склепе. Его кабинет, аудитория и личные апартаменты располагались в подвале. Мне пояснили, что он всю весну вел занятия в обычных аудиториях, но на следующий учебный год вытребовал себе личные удобные апартаменты. Кстати, меня до глубины души поразила история о том, как он воскрес. Оказывается, его случайно подняла – и ключевое слово тут «случайно» – дочка ректора. В этот момент я начала немного понимать Ариона фон Расса и ему сочувствовать.
Если изначально мне показалось, что быть дочерью тирана сомнительное удовольствие, то сейчас я осознала, что ректор и дочка – одного поля ягоды. И неизвестно, кому повезло, а кому – не очень.
Темный коридор с узкой каменной лестницей вел в подвал. Расположенные на стенах магические светильники давали совсем немного света, и было жутковато. Несколько поворотов, три двери, за которыми находились складские помещения, и я добралась до места назначения.
Я долго медлила перед дверью во владения лича. Топталась на месте и думала, как решиться постучать. Что потом сказать, как себя вести с не первой свежести трупом, который ходит и говорит? Нужно поблагодарить за то, что он донес меня до моих апартаментов, или не стоит акцентировать внимание, все же в обморок я упала, увидев его? Стоит извиниться за свое поведение или все же разумнее промолчать?
Может, просто сразу перейти к делу? А дело, как я поняла, неприятное. Предполагаю, вредный герр ректор уже подходил к профессору-личу с просьбой составить программу и был послан в далекие дали. Не знаю, сколько бы времени я мялась возле двери еще, если бы она сама не распахнулась у меня перед носом – резко и неожиданно, вырвав меня из состояния задумчивости.
Я отпрыгнула, вскинула голову и уставилась в полыхающие алым глазницы. Безгубый рот искривился в кровожадной усмешке, и я опять допустила ту же ошибку, которую и в прошлый раз. Вот была готова к тому, что увижу, но эффект неожиданности все же сыграл злую шутку. Я не успела морально подготовиться, громко заорала и хлопнулась в обморок. Правда, предварительно протянула личу папку с документами.
Когда пришла в себя, сразу же испытала неловкость. Ну разве так можно? Мне же с ним работать дальше, а я второй раз в обморок падаю! А ну как он расскажет ректору, и что тогда делать? Идти паковать чемоданы из-за собственной нелепой впечатлительности? Надо с собой бороться и учиться не реагировать столь остро.
Я медленно открыла глаза и чуть снова не отключилась. Непонятный ветерок, который заставил меня очнуться, доносил запах тлена. Сверкающий сочувственным оскалом лич заботливо обмахивал меня папкой с документами. Я не заорала лишь потому, что потеряла дар речи, в горле застрял комок.