– Непременно.
– Припомните, пожалуйста, все разговоры, слышанные вами после прибытия в Шарлоттестаун, – Конканнон произнес эти слова очень серьезно и настойчиво, – и сообщить мне обо всех эпизодах, когда вы почувствовали особенную заинтересованность вашей персоной со стороны собеседника.
– В этом можно смело обвинить всех, с кем я познакомился, – улыбнулся я.
– Да, мы все здесь очень любопытны. Верно, святой отец? Я имею в виду, мистер Эйр… Как бы поточнее выразиться? Любого мужчину или женщину, которые могли бы подумать (или которых вы невольно могли бы ввести в заблуждение), что вы не тот, за кого себя выдаете, – писатель в творческом отпуске. Любого, кто пытался подцепить вас на крючок, чтобы выудить настоящую личность.
– Милая метафора, – отвечал я. – Но я действительно не могу…
– Не торопитесь, мистер Эйр. Не надо спешить. Такая ситуация могла возникнуть в магазине, на улице, с первым встречным, знакомству с которым вы в то время не придали значения. В баре «Колони». В любом другом месте. Ну, теперь вспомнили? – добавил он с легким волнением.
В моей голове тихонько зазвенел звоночек. Бар «Колони». У меня прекрасная вербальная память, поэтому я почти дословно пересказал Конканнону часть моего диалога с управляющим отеля во время моего первого посещения.
– Хаггерти спросил, что меня сюда привело, бизнес или правительственное поручение. Я ответил: «Можно сказать, частный бизнес». Я не хотел распространяться о своем писательском ремесле и к тому же был слегка раздражен его настойчивостью. Тогда он начал выяснять, не держу ли я лавку. И для того, чтобы окончательно запутать его, я ответил: «Один очень закрытый магазинчик». На лице Хаггерти появилось очень любопытное выражение…
– Опишите его, – коротко приказал полицейский.
Я попытался описать свои ощущения.
– И что потом?
– Потом появились Лисоны – Фларри и Гарри, и наш разговор оборвался.
– Тем незнакомцем, беседу которого с Кевином вы случайно подслушали, не мог быть Хаггерти? – уточнил детектив.
– Определенно нет! Совершенно другой голос, – возразил я.
– С тех пор вы разговаривали с Хаггерти?
– О, довольно часто. Но только о событиях дня, сплетнях и прочем, о чем обычно говорят в барах, – пояснил я.
Конканнон понимающе кивнул святому отцу:
– Вот оно что! Хаггерти – человек простодушный, не так ли?
– Верно, – отозвался отец Бреснихан, – но ему нравится считать себя коварным.
– Точно, – подтвердил офицер.
– О чем это вы?! – раздраженно воскликнул я.
Конканнон ободряюще улыбнулся мне:
– Разве вы не понимаете, какое впечатление производят подобные слова на парней типа Хаггерти?
– Нет, не понимаю, – пожал я плечами.
– Вы случайно намекнули (вернее, ему так показалось), что вы шпион. Британский шпион, – спокойно разъяснил он.
– Боже правый!
В голове у меня забурлил водоворот мыслей, словно вода под корабельным винтом.
– В старые трудные времена в дублинской разведке было довольно много, извините за выражение, западных британцев, – продолжал мой собеседник.
– Но…
– А ведь Британия интересуется происходящими у нас событиями, не так ли? Какие разговоры ходят о нейтралитете? И не ратуют ли некоторые экстремисты за германскую интервенцию?
– Британия никогда так не поступит! – запротестовал священник.
– Но ее правительство воспользуется любой возможностью, чтобы принудить ирландский парламент вернуть шесть графств, – спокойно возразил детектив. – А война между Германией и Англией вот-вот начнется. Естественно, Британии необходимо знать истинные чувства ирландцев.
Я все еще пребывал в ошеломлении.
– Видите ли, Доминик, если Лондон вообразит, что мы восстанем против Севера, с поддержкой Германии или без, англичане используют эту угрозу как предлог для первого удара. Они охотятся за портами, сохранившимися за Британией по Договору, – проинформировал меня отец Бреснихан.
– Я понял вас, святой отец. Значит, не моя мнимая греховная связь, а гипотетические шпионские происки превратили меня в мишень для вашего прихожанина, – злорадно подвел итог я.
– Обыск в вашем жилище подтверждает это, – заметил Конканнон, – в отличие от остальных происшествий. Вы когда-нибудь гуляли в окрестностях залива Голуэй или Клифдена со своим огромным полевым биноклем?
– Я часто хожу к Голуэю. И один раз я появлялся в Клифдене. С моим огромным полевым биноклем. Но в каких коварных замыслах можно подозревать невинного натуралиста, наблюдающего за птичками? Ведь эти места не входят в разряд договорных портов, не так ли?
– Ими можно воспользоваться. С помощью более мелких судов, – коротко ответил детектив.
– Я считаю все эти домыслы бредом сумасшедшего, – заявил я в бешенстве. – Везде ваша запутанная политика! Все это сплошное любительство!
– Поймите, Доминик, никто не может быть большим любителем, чем политик. И никто не сравнится компетентностью с бывшим профессионалом.
– Верно сказано, святой отец! – Конканнон задумчиво взирал на меня. – У Майкла Коллинза теперь короткий разговор с британскими шпионами. Может, вам следует взять билет на первый же самолет до Англии.
И опять эта вопросительная интонация в конце фразы.
Неожиданно я интуитивно почувствовал (или это было очередным заблуждением?), что этот интеллигентный полицейский предубежден против меня и никак не может поверить в мою искренность. Ощущение было на редкость мерзким. Никогда прежде я не казался себе чужаком на земле моих предков.
Я решил перейти в наступление:
– Будь я шпионом, в чем вы, видимо, уверены, мой долг вынудил бы меня остаться. Будь я обычным обывателем, здравый смысл заставил бы меня немедленно отправиться домой. Тем не менее я остаюсь. Но я не шпион. Я просто англичанин ирландского происхождения, прошу прощения, западный британец, не привыкший подчиняться давлению. Пусть полиция ведет расследование, пожалуйста! Но вы обязаны позаботиться о моей безопасности.
Чертовски помпезная речь, но она произвела эффект на смутившегося Конканнона.
– Мы знаем свои обязанности, мистер Эйр, – ответил он сдержанно. – А теперь мне бы хотелось взять ваши отпечатки пальцев, чтобы отличить их от чужих в вашей машине.
– С превеликим удовольствием. Но неужели местные преступники не знают о существовании перчаток? – заинтересованно спросил я.
– Мы – отсталая нация, мистер Эйр, – улыбнулся старший офицер снисходительно.
Отец Бреснихан оставил за собой последнее слово:
– Есть преступники и люди, преступившие закон, Доминик. Подобно тому, как существуют грешники и греховодники.
Глава 7
На следующий день я вернулся в свое жилище. Шейн снова чудесно отремонтировал мой автомобиль. Парадная дверь не была заперта, ключ лежал в ящике, где я обычно его хранил, пишущая машинка и рукопись – на столе. Я был подавлен и время от времени испытывал приступы беспричинного страха. Последуют ли новые нападения? И какими они будут? Конканнон поведал мне по секрету, что поселил по соседству охранника в штатском, с которым я буду время от времени «случайно» встречаться; или, возможно, это будет череда сменяющих друг друга незнакомцев, бессистемно заделывающих рытвины на дороге или подстригающих чахлую траву. Я действительно слышал по ночам шаги человека, обходящего вокруг коттеджа. Несомненно, полицейские были не местными, вызванными из Голуэя или Энниса. Но в таком крохотном городке любому обитателю уже через несколько минут будет известно, что эти люди не дорожники.
В следующий полдень я отправился полями в усадьбу Лисонов. Фларри и Гарри пили чай на кухне. Хозяин дома похлопал меня по плечу.
– Доминик! Как ты? Такой торжественный момент! Возвращение героя. О твоем невероятном спасении от неминуемой гибели нужно снимать кино. Мы должны выпить за это чудо, Гарри!