Почему же Фортуна столь жестока, столь неумолима? Все потому, что она — слепая богиня,[167] которая благосклонна только к злодеям и недостойным и действия которой настолько лишены здравого смысла, что «негодяй увенчан славой порядочного человека, а ни в чем неповинные становятся добычей губительного злоречия» (VII. 2, 5).
Но против злобной Фортуны выступает, решительно контрастируя с ней, благая и милосердная Исида. Никто не может преуспеть в жизни, если Фортуна вооружилась против него, читаем мы в книге IX. 1, 5, никто не может отвратить или изменить божественное предначертание.[168] Никто, кроме Исиды, которая своей благодатью спасает людей: «Оставь плач и жалобы, гони прочь тоску — по моему промыслу уже занимается для тебя день спасения» (XI. 5,4).[169] «И вот подходит миг свершения обещанных мне всемилостивейшей богиней благодеяний, приближается жрец, несущий мне назначенное судьбою спасение, держа в правой руке, точь-в-точь как гласило божественное обещание... для меня венок... венок заслуженный; ведь... я теперь в борьбе с жестокою судьбою выходил победителем» (XI. 12, 1). Этот контраст между двумя богинями отчетливо подчеркивается священником после чуда, совершенного Исидой: «Вот, Луций, после стольких всевозможных страданий, после великих гроз, воздвигнутых Судьбою, пережив величайшие бури, достиг наконец ты спокойной пристани Отдохновения, алтарей Милосердия. Не впрок пошло тебе ни происхождение, ни положение, ни даже сама образованность, которая тебя отличает, потому что, сделавшись по страстности своего молодого возраста рабом сластолюбия, ты получил роковое возмездие за несчастное свое любопытство. Но все же слепая Судьба, злобно терзая тебя и подвергая самым страшным опасностям, сама того не зная, привела тебя к сегодняшнему блаженству. Пусть же идет она и пышет неистовой яростью, придется ей искать для своей жестокости другой жертвы. Ведь над теми, кого величие нашей богини призвало посвятить жизнь служению ей, не имеет власти губительная случайность. Разбойники, дикие звери, рабство, тяжкие пути и скитания без конца, ежедневное ожидание смерти — чего достигла этим свирепая Судьба? Вот тебя приняла под свое покровительство другая судьба, но уже зрячая, свет сиянья которой озаряет даже остальных богов. Пусть же радость отразится на твоем лице в соответствии с праздничной этой одеждой. Пусть видят безбожники, пусть видят и сознают свое заблуждение: вот избавленный от прежних невзгод, радующийся промыслу великой Исиды Луций празднует победу над своей судьбой» (XI. 15, 1-4).[170] Это своеобразный комментарий, взятый из жизни, на последний стих ареталогии Исиды: «Судьбой повелеваю я; судьба подчинена мне».[171]
167
Subibatque me non de nihilo veteris priscaeque doctrinae viros finxisse ac pronuntiasse caecam et prorsus exoculatam esse Fortunam [«подумал, что не без основания мудрецы седой древности считали Фортуну слепой и даже совсем безглазой»] (VII. 2, 4); rursus in me caecos detorsit oculos [«снова обратила на меня слепые свои очи»] (VIII. 24, 1).
168
Divinae providentiae fataiis dispositio (IX. 1, 5). Divina Providentia [«божественные предначертания»] в данном случае — знак Фортуны, а не провидения, как у стоиков.
169
XI. 5, 4: Iam tibi Providentia теа inlucescit dies salutaris; XI. 12, 1: quod... deae maximae Providentia adluctantem mihi saevissime Fortunam superarem ; XI. 15, 3: in tutelam iam receptus es Fortunae, sed videntis quae suae lucis splendore ceteros etiam deos illuminât («вот тебя приняла под свое покровительство другая Судьба, но уже зрячая, свет сиянья которой озаряет даже остальных богов»].
170
Апулей вновь обращается к этой теме в молитве Луция (XI. 25, 2): пес dies... quin... salutarem porrigas dexteram, qua fatorum etiam inextricabiliter contorta retractas licia et Fortunae tempestates mitigas [«богиня... в жизненных бурях простираешь десницу спасительную, которой Рока нерасторжимую пряжу распускаешь, ярость Судьбы смиряешь»].
171
Aretalogia Сутаеа, 55 1. Ср. W. Peek, Der Isishymnous von Andros [Berlin, 1930] 124: Εγώ τό είμαρμένον νικώ. Έμοϋ τό είμαρμένον ακούει [«Я побеждаю судьбу, судьба слушается меня»]. Ср. numen invictum [«непобедимое божество»], XI. 7, 1.