что можно было бы перевести так: «Столько раз вспоминаю о них, наших беседах, что длились и после того, как солнце садилось...»
Напомним, что отец Фестюжьер посвятил свою докторскую диссертацию своему наставнику Леону Робену; другому учителю, Полю Мазону, было посвящено издание «Древней медицины» Гиппократа. Мазон был руководителем издательской серии французских университетов, а именно серии Гийома Бюде, в которой Фестюжьер впервые напечатал своего «Гермеса Трисмегиста» в 1945 г. Отец Фестюжьер часто рассказывал, что когда он принес рукопись Мазону, тот принял ее с такими словами: «Фестюжьер, вас я, конечно, люблю, но не люблю этого вашего Гермеса». Для Мазона герметизм был почти идентичен эллинистической астрологии, которой сам Фестюжьер дал следующую характеристику: «смесь из своеобразных философских идей, абсурдных мифов и научных методов, применяемых невпопад».[314] Но Фестюжьер уважал в Мазоне классического филолога, издавшего Гомера, Гесиода, Эсхила, и, чтобы оправдаться за Гермеса, он решил сделать книгу похожей на эти издания, сделать комментированное издание классического текста.
Примерно в то время, когда отец Фестюжьер посвятил эту книгу Полю Мазону, он уже начал публиковать большую тетралогию, озаглавленную им «Откровение Гермеса Трисмегиста». Этот капитальный труд, насчитывающий 1750 страниц, следует рассматривать как единое целое, представляющее собой не что иное, как свод герметических сочинений. Каждый том имеет собственное посвящение. Посвящение из первого тома заслуживает особого внимания, поскольку оно адресовано Францу Кюмону. Почему именно Кюмону, Фестюжьер сам объясняет в предисловии:[315] «Больше двадцати лет назад (с 1922 г.) труды г-на Кюмона о роли культа Митры и восточных религий в язычестве римлян пробудили во мне сильное желание посвятить себя изучению религий античности. Вплоть до сегодняшнего дня, какой бы путь я ни испробовал, я всегда мог обратиться к нему как знающему этот путь. И Фортуна позволила, чтобы я смог воспользоваться не только его сочинениями, но и его личными советами». Последние слова намекают на пребывание Кюмона в Париже во время войны и оккупации, с 1939 по 1944 гг. Произведения Кюмона подтолкнули Фестюжьера к собственным изысканиям, а случившиеся позже встречи с этим ученым изрядно помогли ему улучшить свои опыты. Кюмон взял на себя труд по вычитке первых двух томов Гермеса Трисмегиста, и отец Фестюжьер держал у себя одну его фотографию с таким автографом: «В знак благодарности о симпатии и сострадании, которые проявил ко мне друг в тяжелые дни февраля 1947 г.». Эту симпатию отец Фестюжьер смог еще дважды проявить после смерти Кюмона: во-первых, написав заметку-некролог в журнале «Гномон» (Bibl., № 162); во-вторых, когда Королевская академия в Бельгии присудила ему награду Франца Кюмона, отблагодарив за прекрасный текст, в котором он рисует трогательный портрет своего учителя (Bibl., № 236). Можно добавить, что тем, кем Кюмон был для отца Фестюжьера, отец Фестюжьер сам, в свою очередь, был для многих из нас.
Давая оценку второму тому «Откровения», озаглавленному «Космический Бог», Нок написал Фестюжьеру, что «это было лучшее из всего созданного вами».[316] Том посвящен «Scholae Normali Parisiensi quae timporibus iniquis aequa sanctaque mansit».[317] Это намек на героические действия многих учеников, преподавателей и самого директора в годы Сопротивления. Привязанность Фестюжьера к Высшей педагогической школе — он был ее выпускником в 1918 г. — была отмечена одним из его младших товарищей, г-ном Жаном Шерером, и лучше, чем он, я не смог бы ее описать.[318] Сколько раз я сопровождал его в библиотеку школы, где он брал книги, необходимые ему для работы, и куда он возвращал те, что уже не были ему нужны! Мне кажется, именно дух товарищества, царивший в школе, повлиял на прекрасную дружбу Фестюжьера с Пьером Девамбезом, директором Лувра, выпускником 1922 г. Отец Фестюжьер приглашал своих младших товарищей всякий раз, когда они хотели проконсультироваться у него по поводу своих занятий, питая до конца дней глубокую признательность к своей школе.
317
«Высшей педагогической школе, которая и в трудные времена незыблемо хранила прежние традиции» (лат.). (Прим. пер.)
318
Ср. Annuaire de l'Association amicale des élèves de l'École Normale Supérieure, 1984, p. 40-46.