Издание «Герметики» имело долгую историю. Вдохновленный работами Гилберта Мюррея, некий британский молодой ученый из Кембриджа, Артур Дерби Нок, сразу после издания произведения Саллюстия «О богах» предпринял в 1926 г. сверку имеющихся манускриптов с критическим изданием. Но так или иначе, только в 1936 г. он встретился с отцом Фестюжьером, и они решили начать сотрудничество. В промежутке между этими датами Нок стал профессором истории религии в Гарвардском университете и американским гражданином. Фестюжьер только что защитил свою докторскую диссертацию и мог предоставить себе полную свободу для выбора новых занятий. Пути двух этих ученых, целиком погруженных в изучение античной религии времен первых шагов христианства, наконец пересеклись, но мне неизвестно, какой конкретно повод свел их вместе в первый раз. Они объединились для критического издания «Герметического Корпуса»: Нок упорядочивал текст, Фестюжьер его переводил и комментировал.[319] Между двумя столь непохожими физически, но столь схожими в глубине души людьми установились узы глубокой дружбы, такой плодотворной, что, говоря словами М. П. Нильссона, было невозможно различить в их совместной работе то, что относится к одному, а что — к другому.[320] Фестюжьер работал над этим трудом с 1936 по 1941 год, и в течение этих лет не опубликовал ни одной книги, только статьи, да и то для «Герметики» (Bibl , №№ 108, 112, 113, 125, 129, 131, 132, 140). Предисловие Нока к первому тому датировано маем 1938 г., и из-за войны этот том не выходил в свет до 1945 г. Такая творческая дружба наверняка просуществовала вплоть до смерти Нока в 1963 г., и в заключительных словах составленного на его смерть некролога Фестюжьер писал:[321] «Я и не говорю о скорби его друзей. Она безмерна».
Как бы то ни было, отец Фестюжьер жил напряженным желанием издать «Гермеса» как можно лучше и проинтерпретировать его наиболее точным образом. По неизвестной мне причине Нок оставил Фестюжьера одного готовить издание герметических фрагментов из Стобея. Именно тогда Фестюжьер обратился к Вилли Тайлеру, чтобы узнать его мнение и укрепиться в правильности собственных решений. Отец Фестюжьер полюбил ездить в Швейцарию «подышать воздухом» и каждый раз посещал Тайлера в Берне, равно как и Петера фон дер Мюля в Бале. Тайлер стал для Фестюжьера излюбленным собеседником и чрезвычайно ценным другом. Побуждаемый естественным влечением сердца, отец Фестюжьер адресовал двум своим сотрудникам и друзьям посвящение, помещенное в третий том «Откровения»: «A. D. Nock, G. Theiler, Hermetis in schola, sodalib.us amicis».[322]
Последний, четвертый том «Откровения», озаглавленный «Неизвестный бог и гнозис», посвящен Э. Р. Доддсу, который занимал место королевского профессора греческого языка в Оксфордском университете. Доддс и Фестюжьер были фактически созданы друг для друга. Как и Фестюжьер, Доддс был не одним лишь филологом, но и писателем; дружба с поэтами сделала его человеком большой культуры и утонченной чувствительности. Вместе со своей женой он устраивал превосходные приемы, и их дом в Бирмингеме долгое время слыл настоящей литературной обителью. Изданные Доддсом «Первоосновы теологии» Прокла и «Вакханки» Еврипида были для Фестюжьера настольными книгами. Трижды получив приглашение Доддса приехать в Оксфорд — в 1947, 1957 и 1965 гг. (последнее приглашение было отклонено Фестюжьером, однако см. Bibl., № 219), — отец Фестюжьер воспользовался его любезным гостеприимством, и именно благодаря этому он познакомился и в последующем поддерживал тесные отношения с Эдуардом Френкелем, Хью Ластом и Рудольфом Пфайффером (которые тогда находились в Оксфорде). В 1952 г. Доддс ходатайствовал об избрании Фестюжьера иностранным членом Британской академии, а в 1972 г. Фестюжьер сделал подобную же услугу Доддсу в отношении Академии надписей и изящной словесности. В своей автобиографии,[323] исследуя истоки греческого просвещения, Доддс цитирует слова Фестюжьера, обращенные к своим ученикам: «Бог есть в греческом произношении», и называет Фестюжьера «Доминиканским Мастером, искушенным во многих темных областях».
С публикацией герметических текстов и «Откровения Гермеса Трисмегиста» к отцу Фестюжьеру пришло широкое международное признание. В первом академическом семестре 1952-1953 гг. его пригласили в Университет Беркли в Калифорнии прочитать курс лекций в рамках проекта Сэтера. Тема выступлений, «Личная религия греков», была ему наиболее близка. Несомненно, античная религия древних являлась прежде всего государственной религией, без установленных догматов, целиком структурированной ритуалом, однако и религиозное чувство, и личное благочестие находили в ней свое место. Он хотел показать это. Пребывая на западном побережье Соединенных Штатов, отец Фестюжьер остановился в Гарварде и встретился в Вернером Йегером. Они провели немало времени в разговорах, о которых Йегер часто вспоминал потом в своей переписке с Фестюжьером. Для последнего эта встреча наверняка была долгожданной.[324] Знал ли он уже, что Йегер воспитывался в Кемпене, в колледже, носившем имя автора «Подражания Иисусу Христу», где и отец Фестюжьер взращивал свое личное благочестие? Скорее всего, он знал, что Йегер был учеником, а потом и последователем жившего в Берлине Виламовица. А Фестюжьер питал огромное уважение к Виламовицу. Рассказывал ли ему Йегер эпизод, происшедший в 1908 г., когда Виламовиц пожелал, чтобы почести, которые ему оказывали по случаю его шестидесятилетия, материализовались в виде конкретной суммы денег для критического издания им произведений Григория Нисского, ответственным за которое должен был стать Йегер?[325] Фестюжьер любил рассказывать эту историю, поскольку видел в ней предвестие той интуиции, которую сам чувствовал в течение всей своей жизни: переход классической греческой традиции в христианскую Церковь и внедрение «религиозного идеала греков», одухотворенного Евангелием, в римское общество времен Империи. В намерении Виламовица, самой крупной фигуры классической филологии, сделать на закате своей жизни новое издание Григория Нисского отец Фестюжьер узнавал предвосхищение своего собственного интеллектуального пути. Вот почему именно Вернеру Йегеру посвящена книга «Личная религия греков», с теми же стихами Каллимаха, которые он уже использовал в своих беседах о Педагогической школе с Дюмезилем: «Столько раз вспоминаю о них, наших беседах, что длились и после того, как солнце садилось».
319
В недавнем критическом выступлении Antonio Gonzalez Blanco в Aufstieg und Niedergang der römischen Welt, Bd. 17. 4, Berlin, 1984, S. 2240-2281, высказана мысль, что можно говорить об «эре Фестюжьера» в изучении герметизма (S. 2274), и, несмотря на оговорки, которые мне показались относящимися скорее к герметизму, чем к самому Фестюжьеру, последнего украшает — разумеется, высказанный непроизвольно — следующий замечательный комплимент: «Герметический Корпус со времен Фестюжьера стал менее герметичным».
320
Ср. М. P. Nilsson, в: Gnomon 35, 1963, 319, в некрологе, посвященном Артуру Дерби Ноку. Относительно дружеских отношений между Ноком и Фестюжьером см. также Е. R. Dodds, в: Journal of Roman Studies 53, 1963, 169: «Один из немногих успешных примеров международного сотрудничества в ученом мире». Нок был гением дружбы (Доддс), а обеды Нока и Фестюжьера в Париже стали легендарными.
322
«А. Д. Ноку, Г. Тайлеру — герметистам в школе, коллегам, друзьям» (лат.). (Прим. пер.)
323
Ср. Е. R. Dodds, Missing Persons, p. 176 и 187. В письме от 10 ноября 1959 г. Доддс поддразнивал Фестюжьера: «Бог, без сомнения, существует, если судить, как Вы призываете, по греческому произношению; но я мог бы назвать места, в которых воспринимаю его больше».
324
Вернер Йегер сам составил автобиографическое эссе и длинное введение к своим Scripta Minora (Rome, 1960), опубликованную в Five Essays, Montreal, 1966, p. 1-44. В письме от 11 марта 1954 г. Йегер писал: «Я сразу узнал чудесные строки из эпиграммы Каллимаха, с помощью которых Вы упомянули о наших счастливых встречах во время Вашего пребывания в Гарварде».
325
Ср. U. von Wilamowitz-Moellendorff, Erinnerungen 1848— 1914. Leipzig, 1928, S. 303. Первое издание Contra Eunomium Libri Вернера Йегера в Берлине, в 1921, носит указание: Ех stipe in honorem Udalricide Wilamowitz-Moellendorff sexagenarii collecta [«Из взноса на собрание работ в честь шестидесятилетия Ульриха фон Виламовица-Меллендорфа». — Прим. пер.], за которым следует предисловие Виламовица.