— Ваша жена погибла. Я, собственно, приехал, чтобы вас подготовить… Но вы, видимо, обо всем догадались, как только меня увидели. Или даже раньше.
Разин сказал первое, что пришло в голову, что он хотел услышать в ответ:
— Это несчастный случай? Что там случилось…
— Можно мне сесть? — человек закрыл дверь и опустился в кресло, но сидеть ему было неуютно и неловко. — Слушайте, соберите свое мужество. Все, которое у вас есть. Оно вам пригодится… Я не умею ходить вокруг да около. Поэтому буду говорить напрямик, без сантиментов. Короче… Татьяна Федоровна умерла насильственной смертью. Но мучилась, видимо, недолго. Она была задушена неизвестным преступником. Тело оставили на обочине проселочной дороги в Подмосковье. Оно пролежало там, может быть, сутки или чуть больше. Поверьте мне: сейчас в Москве делают все, чтобы быстро найти убийцу. И обязательно найдут. К расследованию подключены лучшие сыщики.
— Когда это случилось?
— Затрудняюсь назвать точную дату. Она пропала перед Новым годом. Нашли ее через несколько дней.
— Почему мне сразу не сообщили?
— По словам Липатова, вы были ранены, потеряли много крови. И ко всему еще и нездоровы, — Глеб Сергеевич мял пальцами сигарету, пока не сломал ее. — Кроме того, вы жили на съемной квартире, адреса которой у связника не было. Когда вы немного пришли в себя, в Москве решили подождать с плохими известиями еще несколько дней.
— Подождать? — тупо переспросил он.
— Ну, да… Я же все объяснил. Ваши кураторы уверяли меня, что в те дни вы, ну, были не в лучшей форме.
— Тело сейчас в морге? Я хочу попрощаться…
— Ее уже кремировали и захоронили урну с прахом рядом с могилой ее матери. Вроде бы ваша супруга хотела именно там… Тянуть с похоронами было нельзя. Она и так долго лежала… Сначала там, на талом снегу. Потом двенадцать дней в судебном морге. Делали вскрытие и некоторые важные исследования, и экспертизы для следствия. Да, тянуть с похоронами было нельзя.
— Мне разрешат уехать отсюда прямо завтра?
— Зачем так спешить? Вы должны довести до конца кое-какие дела. Кроме вас это некому сделать. Торопиться уже нет смысла. Да и вам надо успокоиться, в себя прийти. Такая темная полоса…
Человек достал из внутреннего кармана стальную фляжку, довольно емкую, и стаканчик. В другом кармане лежали бутерброды с охотничьей колбасой, заправленные горчицей. Они разговаривали около часа, потом человек ушел. Тем же вечером Разин вернулся в Нью-Йорк.
Глава 6
Визитная карточка, которую оставил Стивен Платт, давно сгорела в камине. Но домашний и служебный телефоны Разин запомнил. Утром, поднявшись с кровати, он выпил кофе и доехал до здания почты. Позвонил из автомата Стивену и сказал, что был занят в последний месяц, но сейчас немного освободился и может встретиться у автобусной станции на окраине Куинса и объяснил, как туда удобнее добраться.
Они встретились у кассы, где продавали билеты на междугородние поездки, вышли из зала и повернули к деревьям, за которыми угадывались крыши двухэтажных коттеджей. Платт, расстегнув плащ, неторопливо шагал по аллее.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он.
— Нормально, — ответил Разин. — Собственно, я приехал, чтобы дослушать историю о моем связнике. После этого я все решу.
— Я так и подумал, что вы захотите узнать продолжение.
Платт говорил негромко, иногда подносил ладонь к лицу, будто боялся, что его рассказ услышат или прочитают по губам. Но никого вокруг не было. Они миновали ряд пустых автобусов и пошли по асфальтовой дорожке вдоль края молодой рощицы. Разин почти не задавал вопросов, это бы путало и сбивало рассказчика.
Платт, чтобы ничего не пропустить, рассказывал с самого начала.
Он повторил, что в то самое время, когда Уильяму надо было улетать, в Нью-Йорке появились два приятеля из Лимонии, условно Пол и Влад. Эта троица неплохо отдохнула в парочке местных ресторанов. Но, при таком скопище народа, было трудно поговорить по душам. Они решили увести Вилли туда, где им не будут мешать. Его вывели из злачного места через черный ход, заковали в наручники, заткнули в фургон. И повезли в другой город, не так далеко от первого.
А в другом городе жил некто Джон. Он не был обременен семьей, сидел один в старом викторианском доме с толстыми стенами и глубоким подвалом. Он занимался коммерцией и никогда не был знаком с Полом и Владом. Но в определенном смысле эти парни были для Джона начальством. Они работали в той же фирме. Только Джон на периферии, а они непосредственно в Лимонии, в центральном аппарате.