— Твоя соседка по квартире хорошо готовит?
— Ужасно. — Элис намотала на вилку макароны и макнула их в соус. — Она лишь умеет пользоваться тостером, не давая хлебу сгореть. Целиком полагается на супермаркеты. — Она отлила немного вина, затем еще чуть-чуть. Вино было легким и приятным, и, судя по количеству бутылок в холодильнике, Виктор закупал его ящиками. Элис позволила себе еще бокал и решила не пить больше. Она редко употребляла алкогольные напитки и могла очень быстро захмелеть от небольшого количества.
— Ну, хорошо, — сказала она, искренне надеясь, что дело окажется не очень обременительным, — может, перейдем к делу?
— Не хочешь десерта?
— Только не говорите, что сумеете приготовить крем-брюле за несколько минут!
Ладно, подумала Элис, еще один бокал, чтобы расслабиться.
— Да, с крем-брюле будет сложновато, — горестно согласился Виктор. — На самом деле мои таланты не распространяются на десерты. Я потерял к ним интерес еще на начальном этапе освоения кулинарии.
— Ну и ладно, — легко согласилась Элис. — все равно ничего не хочу. — Она села поудобнее, как-то странно ощущая свое тело. — От кофе, впрочем, я не отказалась бы. Да, ей не мешало бы сейчас выпить кофе. Хорошего, горячего, отрезвляющего кофе.
— Может, выпьем кофе в гостиной? Там удобнее. — Виктор принялся мыть посуду, и Элис сделала попытку ему помочь, но ноги у нее были словно ватные, и ей даже приходилось следить за тем, чтобы ничего не падало из рук.
Заметил ли он, в каком она состоянии? — подумала Элис. Держась за стены, она прошла к двери, наблюдая за тем, как Виктор тщательно моет тарелки, расставляя их в сушилке так ловко, что казалось, они летают. Затем он стал заваривать кофе, расспрашивая ее о некоторых сложных делах, которыми они занимались в последние несколько дней.
Элис изо всех сил старалась говорить со знанием дела, но ей удавалось это не без труда.
— Гостиная сразу за холлом, вторая дверь направо, — сказал Виктор. — Я принесу кофе туда, ничего?
— Мы поменялись ролями! — с чувством сказала Элис.
Через десять минут Виктор принес не только кофе, на подносе стояли две рюмки и бутылка портвейна. Он закрыл тяжелые, цвета слоновой кости шторы, которые ниспадали вниз художественными складками, наподобие занавеса.
— Портвейн? — сказал он, наливая ей опасную дозу, и она испуганно замотала головой.
— Нет, правда, я уже достаточно выпила.
— Ты выпила только два бокала вина. Это совсем ничего.
Каким-то образом он сумел сделать ее доводы неубедительными — ведь нельзя опьянеть от пары бокалов вина, — и, приняв из его рук портвейн, она отпила немного.
В этой комнате Элис чувствовала себя гораздо лучше, чем на кухне. Свет был не слишком яркий, и огромное кресло, в котором она сидела, было очень мягким, как пуховое одеяло, позволяя расслабиться. Она сняла туфли и поджала ноги под себя.
— Боюсь, я не захватила с собой блокнот.
— Ничего страшного. Тебе не надо записывать то, что я собираюсь сказать.
Его слова дошли до ее сознания, и она выпрямилась.
— Счастлива ли ты, работая со мной? — спросил Виктор, положив ногу на ногу и наблюдая за ней сквозь рюмку с портвейном.
— Это очень хорошая работа, — смущенно ответила Элис.
— Я спрашивал не это.
— Ну, тогда да. Счастлива.
Очень счастлива, подумала она, особенно в состоянии полной паники, когда ты совершаешь дурацкие поступки, вредные для моей нервной системы.
— Даже несмотря на то, что некоторые наверняка говорят — конечно же, несправедлив во, — что я не самый лучший в мире начальник?
— Мне кажется, что я уже привыкла к вашим… методам.
Виктор смотрел на нее так пронзительно, что она заерзала в кресле. Нервным движением Элис заправила волосы за ухо и обнаружила, что ее рука трясется — то ли оттого, что пружинит кресло, то ли от выпитого портвейна.
— Почему вы заговорили об этом? — спросила она.
— Когда ты получала премию в последний раз?
— Не помню. Не уверена, что я вообще ее получала, работая у вас. Во всяком случае, то, что формально так называется.
— Ты очень хороший работник, Элис, — сказал он, и она залилась краской. Впрочем, он ведь мог хвалить ее за работу, которая была выполнена когда-то в прошлом.
— Спасибо вам большое, — пролепетала она.
— Посему я решил повысить тебе зарплату. — Виктор назвал сумму, и она уставилась на него.
— Но это почти в два раза больше, чем я получаю сейчас! — воскликнула Элис в смятении. — Почему вы решили повысить мне зарплату? — подозрительно спросила она. Она-то думала, что ее работа висит на волоске, и после всей путаницы, связанной с Джеймсом, повышение зарплаты было самым немыслимым из того, что она ожидала от их разговора, усаживаясь два часа назад в его машину.
Виктор недовольно взглянул на нее.
— Впервые вижу человека, который, получив такое повышение зарплаты, тут же начинает искать в этом какой-то злой умысел. Я повысил твое жалованье, потому что ты чертовски хороший работник, ты предана своему делу, и это знак моего уважения. Этих объяснений тебе достаточно?
Казалось, он был удивлен ее реакцией. И все-таки в его решении было что-то подозрительное.
— Да, достаточно убедительно, — не без колебаний ответила Элис. Она не очень понимала смысл происходящего, но была уверена, что за этим жестом доброй воли прячется что-то еще, чего не видно с первого взгляда.
— Так и есть, — сказал Виктор, читая ее мысли. Он подошел к ней с бутылкой портвейна, и Элис даже не сопротивлялась, когда он налил ей еще. В конце концов, она должна отпраздновать такое событие, разве не так?
— И это все, что вы хотели обсудить со мной? — спросила она, пряча икоту за кашлем.
— А ты считаешь, что этого мало? — Виктор не двинулся с места, стоя совсем близко от нее.
— Вы заставляете меня нервничать, когда находитесь так близко, — сообщила ему Элис, но вместо того, чтобы отойти, он шагнул вперед и оказался прямо перед ней.
— А так лучше?
Лучше? У нее прервалось дыхание. Элис напомнила себе, что она его секретарь, взрослая женщина, но эта мысль ушла раньше, чем успела оформиться в слова.
— Пожалуй, я пойду.
— Ты еще не начинала пить кофе.
— Нет-нет. Я забыла. — Элис издала несколько истеричный смешок, но тут же нахмурилась, сурово глядя на него. В мягком свете ламп она различала малейшие черты его лица и не могла оторвать от него глаз.
— С тобой все в порядке? — спросил он.
— Конечно. Никогда не чувствовала себя лучше.
— Ты не привыкла пить, да?
— Да, я никогда не пью, потому что я ужасно скучная особа. Провожу все вечера дома, попивая горячий шоколад перед телевизором.
— Ты сказала за меня. — Виктор улыбался, когда говорил это, мягкой, медленной улыбкой.
— Я пью время от времени, но всегда думаю, что это очень печально — коротать время за бутылкой дешевого вина.
— Оно не обязательно должно быть дешевым. Почему-то эта мысль тронула ее до глубины
души.
— Верно, — серьезно согласилась она. — В этом-то все дело. Надо коротать время за дорогой бутылкой вина.
— Ага. Теперь ты знаешь, что делать.
Тишина, которая последовала за его замечанием, была настолько красноречивой, что Элис замерла, вслушиваясь в ее безмолвное откровение. Ее дыхание участилось, и она закрыла глаза, чтобы привести себя в норму.
Поэтому она не видела, как Виктор склонился над ней, опершись руками на подлокотники кресла, лишь ощутила его ищущие губы на своих губах. Элис вздохнула и, не сдерживаясь, ответила ему поцелуем.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Что же это такое, черт возьми, а? Это была единственная мысль, которая мелькнула у Элис в голове, когда она обвила руками шею Виктора и прижалась к нему. Она скользнула в кресле навстречу Виктору, и он одним легким движением перенес ее на диван. Элис не разжимала объятий. Ее глаза были закрыты, и она почувствовала его прикосновения к своей груди.