Евгений мотнул головой и направился к ванной. По привычке толкнул дверь ладонью и замер.
Тамара негромко вскрикнула и поспешно прикрыла обнаженную грудь руками, скрестив их в защитном жесте.
– Черт. – Тихонов, чувствуя себя последним идиотом, поспешил отвернуться.
Он не ожидал, что Тамара успеет снять с себя долбаное платье и предстанет перед ними в одним кружевных белых стрингах, которыми трусиками язык не поворачивался назвать. То, что он успел увидеть, производило впечатление. Чего уж.
И вызывало яростную потребность присесть перед Томой на корточки, сдвинуть вбок кружево и посмотреть на гладкие розовые складочки. А потом втянуть в себя запах…
– Женя? – В голосе Тамары слышался легкий испуг, заставивший Евгения усмехнуться.
Соблазнительница, блин.
Разделась и в панику подалась.
Может, это и хорошо.
Может, мозги медленно, но верно встают на место?
Тогда почему у него этот факт вызывает горечь?
– Держи футболку.
– Спасибо.
Не дожидаясь еще какой-либо реакции с ее стороны, Евгений плотно прикрыл за собой дверь ванной, после чего провел рукой по лицу. Весело, чего уж тут.
Он прошел на кухню и залил в чайник воды. Щелкнул кнопкой. Что дальше? Чаем он ее напоит. Или коньяком лучше?
А трусики она наденет под футболку? Или…
– Черт! – повторно выругался Тихонов.
Тамара в ванной пробыла недолго. Вышла и сразу угадала ,где он, пройдя на кухню.
– Футболка мне идет, – заметила она, слабо улыбаясь.
Конечно, идет! Евгению хватило одного взгляда, чтобы оценить весь масштаб – без бюстгальтера хлопок отлично обрисовывал нежные холмики с призывно торчащими сосками. А бедра? Да за возможность прикоснуться к таким подростки готовы годок-другой жизни отдать! Шикарные… Покатые, стройные.
Во рту Евгения образовалась слюна. Он прочистил горло. Главное, не думать про трусики. Табу! Слышишь, Тихон, табу!
– Чай будешь? – грубовато спросил Евгений. Если уж взял на себя роль гостеприимного хозяина, надо продолжать.
– Буду. – Она вскинула руку, чтобы плотнее завязать тюрбан из полотенца на голове.
Соответственно, футболка начала опасно задираться.
Евгений поспешно отвернулся, обозвав себя слабаком. Он что, голеньких девочек не видел? Видел. И трогал. Мял. Что только с ними не делал!
А сейчас что не так?
В том-то и дело, что майор Тихонов отлично знал, что не так!
Она сама! Эта Тамара! С бедрами, грудью. Вся!
Одно сплошное искушение.
А как шуганулась, когда он в ванную вломился? Что это значило?
– Из сладостей только печенье песочное и шоколадка.
– Я ничего не буду, спасибо.
Она прошла и села за стол.
– Согрелась?
– Немного.
Он поставил перед ней большую кружку.
– А ты?
– Я не хочу.
Евгений отошел от стола, уперся спиной в столешницу и скрестил руки на груди.
– Ты тоже… мокрый, – заметила Тома, бросив на него быстрый взгляд.
Что-то изменилось в ней, ушла какая-то отчаянная шалость, безбашенность. Плюс она смыла с себя всю косметику и выглядела еще моложе.
Еще трогательнее. Нежнее.
– Пей чай. Я тебе постелил в спальне. Белье поменял. Переночуешь у меня. А утром… решим.
Что он собрался с ней решать – непонятно.
Оденет, обует, чаем снова напоит и спровадит.
В ванной пахло женщиной. Ее присутствием. Тамара аккуратно разложила платье на стиральной машинке, чтобы оно успело просохнуть.
Евгений обвел взглядом комнату, и его губы сложились в грустную усмешку.
Белое неприличие она разложила за платьем. Вроде бы и в глаза не бросалось, но сам факт!
Значит, голенькая.
Тихонов прикрыл глаза и постарался угомонить не вовремя разыгравшуюся фантазию. Уржаться можно. В квартире находится девочка без трусиков, которая сама трогала ему ширинку, а он отправил ее спать и запер себя в ванной.
Мылся он долго, давая время Томе устроится. Пусть уже спит, а?
Его расчет оказался верным. Когда он вышел, на кухне никого не было.
Зато Тома сидела на его кровати.
В его спальне.
И смотрела на него, идиота.
– Можно я оставлю прикроватный светильник включенным? Не могу спать в темноте, – сказала она, сжимая пальцами колени.
Евгений кивнул. Слов не было.
– Спокойной ночи.
– Спокойной, Жень.
Ее тихий негромкий голос наждачкой прошелся по его внутренностям.
Грохнувшись на диван, Евгений закрыл глаза и приказал себе спать. За годы службы он выработал у себя подобный рефлекс, иначе не выжить. Солдат должен быть отдохнувшим.
Он поначалу уснул, провалился в небытие. Потом в какой-то момент вынырнул, резко приподнимаясь.