– Лютуешь, товарищ участковый уполномоченный? – слегка осуждающе усмехнулся Харламов. – Думаешь, раз в галстуке, так всё можно?
Андрей не ответил. С трудом протиснулся между двумя заваленными бумагами столами к телефону, набрал внутренний.
– Вась, зайди!
Пока ждал, собрал бумаги Красновой, сунул их вошедшему Петрову:
– В дежурку отнеси, предупреди, что это Красновой. Пусть отдадут, если ещё придёт. Ко мне больше не пускать. И давай, через двадцать минут жди на улице.
Отпустив помощника, залпом выпил полстакана подстывшего уже чая и решительно принялся переписывать вчерашний рапорт.
Но то ли после нервотрёпки с этой Красновой, то ли ещё что, но сосредоточиться было трудно. К тому же, вокруг уже вторую неделю творилось чёрте что: из восьми кабинетов их Отделения три наконец-то попали под капитальный ремонт, и всех их обитателей временно расселили куда придётся.
Андрея, то ли по старой памяти, то ли из личной вредности Львовича, отправили к опера́м, чудом втиснув в их и без того тесную конуру дополнительный пятый стол. Пытались и помощника Петрова сюда впихнуть, но не поместился. Отселили по соседству, к другим участковым.
И вот теперь Андрей сидел здесь – свой среди чужих, чужой среди своих – и завидовал операм чёрной завистью, а они, гады, ласково подкалывали его, цепляясь то к хождению «по форме», то к его посетителям, процентов девяносто которых составляли бабки-кляузницы.
Андрей шуточки коллег пропускал мимо ушей – с этими парнями они в своё время не один пуд соли съели: и безнадёжных «глухарей» раскрывали, и в засадах сидели, и под пулями, бывало, бегали. Так что обижаться, он на них не обижался, но, наблюдая их урывистый, непредсказуемый распорядок, слушая обсуждения очередного дела и даже просто глядя на их неформальный видок «по гражданке»***, тосковал гораздо сильнее, чем раньше, сидя в своём облезлом кабинетике участкового.
Наконец закончил с рапортом, глянул на часы.
– Олег, вчера как, всё нормально?
Харламов, не поднимая головы, пожал плечами:
– Угу. Только перед самой планёркой Маруно́вский ваш заходил, тебя искал. Я сказал, что ты отлучился ненадолго. Ну, по личному.
– Твою мать, Олеж, ну нахрена по личному-то?
– А как ещё? Ты ж собирался вернуться вообще-то. Маруновский, кстати, стуканул на тебя Львовичу, имей в виду. Тот сегодня с утра интересовался почему тебя снова нет на планёрке, ну Маруновский задницу свою и прикрыл. Сказал, что ты с вечера как по личному свалил, так тебя и нет до сих пор.
– А Львович?
Харламов снова пожал плечами:
– Кряхтел.
Андрей досадливо дёрнул щекой.
Начальник их отделения полковник милиции Ра́зумов Борис Львович был в своё время знатным опером. Но те времена давно прошли, и теперь, благополучно осев на руководящую кабинетную должность, он давно уже просто ждал выхода на пенсию, попутно пытаясь воскресить в своём отделении доблестную «милицию семидесятых», если не пятидесятых вообще. Воскресить, конечно, не удавалось – времена не те, не те нравы… И всё, что ему оставалось, это ностальгировать, а в моменты наивысшего гнева хмурить лохматые брови и долго, сердито кряхтеть.
И то, что он кряхтел из-за его, Иванова, отсутствия на планёрках – это хреново. Очень.
А вот Маруновский, метящий на должность начальника по организации работы участковых, но, по сути, такой же старший участковый, как и сам Иванов – просто ганд… Ну то есть, нехороший человек. А проще говоря – жополиз.
Но передний зуб ему, получив дисциплинарное с занесением в Личное дело, Андрей в своё время даже не за это выбил. А так… по личному делу.
Выйдя на улицу, первым делом обратил внимание на клубящуюся вдали тучу. Видно, прогноз не соврал, и гроза всё-таки будет. Да и душно так, что хоть ложись и помирай. Одуряюще пахло цветущей над крыльцом Отделения акацией. В замершем воздухе лениво кружили первые хлопья тополиного пуха. Началось. Теперь чисть не чисть, а следующие минимум три недели китель с фуражкой будут словно вынутые из заснеженной задницы.
Машинально смахнул с погона невидимую соринку, глянул на часы. Итак, сначала на опорный пункт, брать объяснения с ночного дебошира, а потом…
– Андрей Иванович!
Андрей чуть не выругался – от скамейки к нему решительным шагом неслась Краснова. В глаза тут же бросился и словно магнит потянул на себя внимание струящийся подол её зелёного, игриво приоткрывающего колени платья.
– Вы извините, но я всё-таки не понимаю, причину отказа! – ещё издали начала она. – В диспансере мне сказали, что у вас острая необходимость как минимум в запасной няне! Нина Тимофеевна не справляется, она…