– Ты прошлый раз то же самое говорила, Лэйла! И клялась, что через неделю вернётся.
– Да? Ай, не помню, начальник!
– Значит, тогда ты за него слушай, – щёлкнул Андрей ручкой, приготовившись заполнять формуляр. – Последнее предписание вам: незаконные жилые постройки разобрать. Слышишь меня? Через неделю не уберёте, следующий раз на бульдозере приеду, ясно?
– Да где незаконные? – ловко переложила она с руки на руку орущего младенца. – Где жилые?
– А это что, по-твоему? – пнул Андрей дверь ближнего сарая, и та, заскрипев, распахнулась.
– А, так это не то, начальник! Тут никто не живёт!
– Ладно, вижу, – спокойно согласился Андрей, не подав вида, что узнал в стоящем там мотоцикле типа «мопед», тот самый, на который на прошлой неделе жаловалась одна из бабок его участка. Вернее, жаловалась-то не на сам мопед, а на соседа пацана, который с этим мопедом возится. Мол, то тарахтит с утра до вечера, то красит его прямо у неё под окном, а ей вонь и шум сквозняком в форточку тянет.
Вот по окраске-то, Андрей его и узнал: серебряный, с алыми языками пламени на бачке и обклеенной трёхкопеечными монетами раме. И вопрос был даже не столько в том, как этот расписной мопед попал к цыганам, сколько в том, откуда он взялся у того пацана и стоит ли его вообще ему возвращать. Пацан-то тот, хотя и не цыган, но тоже – тот ещё хулиган.
Как ни в чём не бывало отошёл от сарая. Протянул Лэйле предписание на подпись.
– Так я не умею писать-то, начальник! – смеясь, оскалила она белые зубы. – Это тебе надо Бахтыра дождаться! Он через неделю приедет!
– Крестик ставь! – едва сдерживаясь, рявкнул Андрей.
– Тогда на! – сунула она ему ребёнка, да так резко, что Андрей машинально взял. И замер, обалдело глядя на пунцовое от крика личико. – Где ставить, то? Тут? – положив бумажку на поднятое колено, ткнула Лэйла ручкой.
Андрей чуть склонился, чтобы глянуть, и орущий карапуз срыгнул. Щедро. Прямо на китель…
Домой мчался как угорелый. Замытое пятно стремительно высыхало, оставляя на серо-голубом сукне безобразное белёсое пятно. И Харламовское «Быстрее засохнет – быстрее отвалится» здесь вообще не работало.
Но, едва войдя в свой квартал, понял, что дома происходит конец света. Тёмка орал так, что уличные кошаны разбегались, а бабки у соседних подъездов слишком уж заискивающе и ещё издали кивали Андрею:
– Здрасти… – и, не таясь, провожали взглядами.
Дома до полного счастья оказалась, что ещё и Маринка заперлась в туалете. А Нина Тимофеевна, пунцовая и взмыленная, в предобморочном состоянии мечется по квартире и тоже орёт:
– Хватит! Хватит с меня этого дурдома!
Разобраться в этом, вот так, сходу, было не реально. Как и выманить из туалета дочку. И тем более, успокоить сына.
– Нина Тимофеевна! – пытаясь привести её в чувства, строго прикрикнул Андрей. – Что случилось?
– Что? Что?! – зачем-то потрясая своей сумкой, орала она. – А вот что! Вот что!
А Андрей пытался удержать на руках вырывающегося, юзжащего на тонкой высокой ноте сына, и ходил за ней…
Наконец с горем пополам, но выяснил, что Марина якобы подговорила Тёмку отрезать на нянькиной сумке ручки. И это само по себе оказалось трагедией. Но и это ещё не всё: орудуя ножницами, Тёмка порезал палец. И хотя там оказалась сущая царапина, от вида крови и боли он впал в панику. А паника у аутиста – это отдельная история. Истеря, он упал и ударился головой, и это ещё больше усугубило ситуацию.
Слушая няню, Андрей суетливо ощупал голову сына – на затылке действительно стремительно росла огромная шишка.
– Всё! Всё! Провалитесь вы все! Сумасшедшая семейка! – прижимая к груди покалеченную сумку, разрыдалась Нина Тимофеевна. – И расчёта мне вашего не надо! Ничего не надо! Ни видеть вас, ни слышать не хочу! Сумасшедшие! – и с силой, так что зазвенели стёкла в окнах, хлопнула входной дверью.
И Андрей остался один-на-один с восьмилетним извивающимся в панике сыном на руках, и почти одиннадцатилетней запершейся в туалете дочкой.
Успокоить Тёмку не удалось даже через полчаса. Он уже хрипел от крика, и Андрею начало казаться, что дело не в испуге, а в шишке… Черепномозговая. Легко!
– Марин, выходи! Ну давай, дочь! – перекрикивая сына, подёргал ручку на двери. – Надо с Тёмкой в больницу ехать! Выходи!
Но она даже не отозвалась, и теперь Андрею уже начало казаться, что с ней тоже что-то не так…
Метнулся в зал, опустив орущего сына на пол, вызвал «скорую» Снова попытался выманить Маринку. Не получилось, но теперь он хотя бы расслышал, как она там шмыгает носом. Понятно. Боится наказания за нянькину сумку…