Клэр встала и нервно потерла ладонями о брюки.
— Вы не оставите меня? — мучительно выдавила она.
Вид у него был почти раздраженный.
Это из-за меня? Не потеряла ли я самоуважение? Клэр почувствовала, что все у нее внутри дрожит. До той роковой ночи на автобусной станции с ней ничего подобного не бывало.
— Нет, — бросил Шеннон, направляясь к двери. — Я возьму свои вещи и вернусь.
Клэр проводила его взглядом с таким чувством, словно она в чем-то виновата. Ну почему она постоянно укоряет себя? Ее психотерапевт недаром сказал ей, что это — реакция жертвы.
— Хватит, — сурово приказала себе Клэр. — Если он сердится, спроси его почему. Не считай, что из-за твоих слов.
Отправляясь приготовить ему комнату, она твердо решила, что, когда Шеннон вернется, попытается узнать, почему он был с ней так резок.
6
— Вы на меня сердитесь? — спросила Клэр у Шеннона, который только что кинул свою сумку в комнату. Вопрос прозвучал робко, а ведь она с такой твердостью готовилась задать его.
Обернувшись, он нахмурился:
— Нет. Почему вы спрашиваете?
— Вы были недовольны, когда уходили. Я просто хотела узнать, не из-за меня ли это?
Шеннон остерегался откровения с нею и резковато проговорил:
— Мое недовольство не имело к вам никакого отношения.
— А к чему оно имело отношение?
Он поморщился, не желая отвечать.
— Я знаю, что вы не хотели брать у Найджела это задание…
Он раздосадовано пробурчал:
— Сначала не хотел.
Шеннон боялся признаться, что Клэр оказывает на него какое-то непостижимое влияние. Да и вообще он не имеет права эмоционально относиться к тому, кого охраняет.
Но Клэр не собиралась позволить Шеннону уйти от разговора:
— Я давно поняла, что не надо уходить от проблем. Может, это и по-женски, но мужчинам тоже поможет. — Она уверенно встретила его пристальный взгляд. — Меня тревожит, что вы здесь находитесь против вашей воли, Дэн. Я не хочу никому быть в тягость.
С трудом подавляя желание протянуть руку и убрать у нее со щеки непослушную прядь волос, Шеннон вздохнул:
— Вам бы надо меньше присматриваться к настроению окружающих.
— Наверное, к этому приучила моя работа. Инвалиды часто не могут говорить или не умеют общаться. Ничего не поделаешь. Так что вас беспокоит, Дэн?
— Я не привык к разговорам о себе, — натянуто ответил он и пристально посмотрел на нее: к чему она ведет?
— На это требуется мужество, — продолжала она, заставляя себя не отступать, пока не разберется, в чем дело. — Гораздо легче замкнуться и спрятаться в молчании.
Он плотно сжал губы:
— Давайте оставим эту тему.
Клэр стояла в дверях, чувствуя его опасливую настороженность. У нее пересохло во рту.
— Нет, Дэн.
Это мягкое обращение задело его.
— Я давно привык молчать, Клэр. У меня немало неприятных служебных секретов и личных тайн. Я ими не горжусь. Лучше о них не говорить.
— Я не согласна, — со вздохом проговорила она. Во взгляде Шеннона, который он поспешил отвести в сторону, она уловила тревогу. — Мои родители очень помогли мне, когда я вышла из комы. Я ведь даже плакать не могла, Дэн. Чувство беспомощности, которое я испытала, да и сейчас не избавилась от него, стало не таким сильным, потому что я могла делиться с ними всеми своими страхами. По крайней мере, кто-то был готов плакать из-за меня, когда боль была невыносимой.
Шеннон поднял голову и вгляделся в ее грустные серые глаза. Они вызывали потребность заговорить, прижать ее к себе. Но он решился лишь сухо произнести:
— В моей работе, когда все летит в тартарары, поблизости не бывает психотерапевтов. Там нет тихих приютов, Клэр. Чтобы не попасть в неприятную ситуацию, я дышу носом. А рот у меня закрыт.
Он и так сказал уже слишком много, и пора бы ему заняться своим делом. Но Клэр упрямо стояла в дверях.
— В вас столько скрытой печали, прошептала она. — Вы надеваете такую страшную маску, Дэн…
Он не выдержал:
— Отойдите, наконец!
Она вздрогнула. Его слова кольнули ее самолюбие, но присущее ей упрямство сдерживало ее. Да и в словах ли дело… Женское чутье уловило тон, с которым они сорвались. Он произнес их не в гневе, а в отчаянии — не уходите!
— Как я могу? Я чувствую, что вам неловко со мной. Почему? Мне кажется, будто я в чем-то виновата. Дэн, я не могу жить так!
Шеннон пораженно уставился на нее. Откровенность и прямота у нее в крови — такое не часто встретишь. Не смеет же он сказать ей свою затаенную тайну — что он хочет ее.
— Наверное, я слишком устал от вечных сражений, — низким шершавым голосом ответил он. — Я приучен к суровости, Клэр, а не к женской мягкости, не к дому. Быть рядом с вами для меня… мне надо приспособиться. — Чуть повысив тон, он добавил: — Я привык ночевать с мужчинами, а не с женщинами. У меня бывают кошмары.