Шеннон отшатнулся, как от пощечины:
— Остаешься на свой страх и риск. Поняла?
— Да.
Он сделал еще одну попытку.
— Ты молода и идеалистична. Я причиню тебе такую боль, о которой ты даже не подозреваешь! Я сделаю это не нарочно, Клэр, но это произойдет. — Он вдруг почувствовал себя опустошенным. — Бог свидетель, я не хочу причинить тебе зла.
Она проглотила вставший в горле ком и тихо сказала:
— Я знаю…
— Это безнадежно, — прошептал Шеннон, глядя в окно па цветники и океан. — Я безнадежен.
Клэр с трудом подавила желание обнять любимого. Только не сейчас. Он чувствует себя настолько неуверенно, что может сказать что-нибудь обидное из-за страха снова получить удар судьбы.
— Ты не безнадежен, — мягко сказала она. — А теперь покажи мне комнату для гостей, я хочу распаковать вещи.
— Первая дверь направо по коридору, — пробормотал ошарашенный Шеннон, резко повернулся и ушел.
Дрожащими руками Клэр распаковала приготовленные на неделю вещи. Сердце ее по-прежнему колотилось, но внутри крепло какое-то чувство, похожее на победу. Она надеялась, что отчаянное сопротивление Шеннона свидетельствует о том, как сильно он к ней привязался. Может быть, он все-таки любит? Только это поможет им пережить все бури, их ожидающие. Более слабое чувство убьет ее — и снова ранит Шеннона.
Ну, Клэр, держись, подбодрила она себя. Хочется спрятаться в этой комнате и никуда не выходить, но это было бы бессмысленно. Нет, ей надо стать частью замкнутого мира Шеннона — хочет он того или нет. Ее сердце подсказывало, что она ему нужна. Она сильно рискует. Но она любит Шеннона и готова пойти на риск. Он все время жертвует жизнью ради других — пора, чтобы кто-то рискнул собой ради него.
Шеннон заглянул в просторную, современно оборудованную кухню. Клэр трудилась там уже три часа. Почти все это время он провел в гараже, где отводил душу резьбой по дереву, но ароматы, исходившие из кухни, невозможно было не уловить. Ему захотелось есть. Мучил его и другой голод — по Клэр, — с ним он продолжал безуспешно бороться.
— Что на ужин? — хмуро поинтересовался он.
Клэр вытерла руки о темно-зеленый фартук.
— Жаркое со сметанной подливкой и бисквит. Южане любят подливки и бисквит, — с гордостью сказала она.
— Пристойно. А на десерт?
— Нахальничаешь, а?
Он хотел улыбнуться, но не смог:
— Наверное, да.
— Я сюда приехала не в качестве домработницы, чтобы готовить три раза в день и убираться, — предупредила Клэр, приглашая жестом садиться. — За ужин придется платить.
— Вот как?
Шеннон уселся, раздумывая, как себя вести. Клэр в его кухне была словно дома, ее присутствие грело его, как солнце.
Клэр поставила на стол мясо, соусницу и тарелку с бисквитами. На его вопросительный взгляд заметила:
— Мы с родителями всегда после ужина любим поговорить. Одна из самых главных вещей, которым они меня обучили, — общение.
— Я не привык разговаривать, и ты это знаешь.
— Ну, так будешь учиться, — жизнерадостно пообещала она. При этом внутри у нее все дрожало. Аппетита не было совершенно, но она заставила себя есть. Присутствие Шеннона превращало ее лицо в предателя. Когда он, пусть невесело, но улыбался, она таяла. Клэр помнила, как он целовал ее — жадно и щедро. Никогда еще ей так не хотелось кого-то целовать! Однако она знала, что если уступит своему желанию, то проиграет не только сражение, но и всю задуманную ею кампанию.
— Ладно, — неуверенно произнес он, — ты хочешь, чтобы я говорил? — Он положил себе несколько толстых ломтей жаркого, щедро сдобрив все подливкой. — А о чем?
— О себе.
— О чем угодно, кроме этого.
Пожав плечами, Клэр согласилась.
— Хорошо. Начинай с чего хочешь.
Еда оказалась превосходной. Уписывая сочное мясо, Шеннон в который раз удивился упорству Клэр.
— Я не думал, что ты такая настойчивая.
— Это что-то изменило бы? — улыбнулась она.
Тень улыбки коснулась его губ, и эта нерешительная попытка обдала Клэр жаром. Она глубоко вздохнула:
— Я хочу знать о тебе, о твоем прошлом, Дэн. По-моему, я прошу не слишком много. Тогда я смогу понять тебя и, возможно, себя, а также то, что испытываю к тебе.
И снова ее прямота потрясла Шеннона. Он заметил, что у нее дрожат руки. Она нервничает — может быть, даже сильнее, чем он. Но сердце его переполняла радость ее присутствия, заглушая другие чувства.
— И если я буду откровенен, ты дашь мне десерт?
Клэр рассмеялась, впервые почувствовав надежду. Ей показалось, что Шеннон испытывает ее, проверяет, действительно ли она сильная духом, ему под стать.