— Потом! Вперед! Свет!!
В свете прыгающего лучика фонаря на перекрестке разбегались в разные стороны темные фигуры четырех-пяти человек. Мухачев выстрелил вверх раз и другой, понесся куда-то вправо, крича «Стой!» и «Именем закона!». Николай высветил фонариком рубашку одного из убегавших, рванулся следом. Впереди преследуемого, кажется, бежал еще кто-то, низко пригнувшись. Ближний беглец прихрамывал, в руке у него была какая-то палка. Николай догонял. Молчали, только шумное дыхание слышалось да топот ботинок.
— Стой, гад, все равно догоню! — выкрикнул вдруг впереди бегущий тому, кто явно удалялся еще дальше по улице. Тут и Орешин сообразил повторить «Стой!». Николай уже каялся, что потерял товарища и тот не может ему помочь. Между тем, от окрика беглец перед Орешиным остановился, резко обернулся и кинулся навстречу, занося над собой обломок штакетины.
— А-а, гады! Получай!
Удар легкой сухой палки пришелся Николаю по боку, по плащу в руке, который он так и не догадался бросить, чтоб не мешал на бегу. В следующий миг они уже барахтались на земле. Противник Николая был явно слабее, сильно возбужден и не готов к схватке — он, кажется, даже плакал, рычал и бешено колотил руками во что придется. Фонарик давно потух.
— Прекратите сопротивление, вы задержаны именем закона… Я — работник милиции! — оказавшись наверху, тоже задыхаясь от суматошной борьбы, приказал Орешин противнику.
— Милиция?! — переспросил он, обмякнув в руках Николая, и огорошил: — Так не меня надо задерживать! На нас напали! Убили Наташку, наверное! Эх, не дали догнать хоть одного!..
Мухачев опять где-то недалеко выстрелил. Когда они вдвоем подоспели к нему, он стоял у темного проема проходного двора и стрелял вверх…
— А, ты задержал одного?! Дай погляжу субчика!
— Погоди, это потерпевший! Так получилось…
— А-а… — разочарованно протянул Мухачев. — Мой в этот двор забежал, кажется, — темень такая! Я его совсем было за пиджак ухватил, так он разделся тут же, как змея выскользнул и был таков! Акробат, черт его дери!
Потерпевший поднял с земли пиджак и сказал, что это его одежда.
— С меня сдернули, когда я сказал, что денег нет. А у Наташки сорвали с плеча фотоаппарат. Пойдемте к ней быстро!..
Вскоре прибыло два дежурных наряда милиции на мотоциклах, вместе с Орешиным они обшарили двор, объехали все вокруг — никого. Девушку с вывихнутой ногой отправили в больницу, а парня — в горотдел для опроса.
На старшего оперативного уполномоченного Желтухина Мухачев с Орешиным боялись глянуть, хотя внешне на его лице не было видно никаких признаков гнева, наоборот, улыбка из рассеянной стала определенной — иронической.
— Ну что, Мухачев, нашел себе частную лавочку: захотел — пошел ловить преступников, не захотел — не пошел? Никого не предупредил, не поставил в известность дежурную службу, да еще молодого товарища к анархизму приучаешь, ставишь под удар? А вдруг преступники были б вооружены? Эх, казаки-разбойники! Вот почему ты, Григорий, не стрелял в преступника, а раздевать его на бегу принялся? Да потому, что не знал ты, простой шалопай это, уличный задира, или грабитель, ведь вы мимо девушки как слоны протопали, не узнав, что случилось, наконец! Да, отделались злодеи легким испугом — ищи теперь свищи… Ладно, Григорий, иди пиши рапорт и вали себе домой до утра!.. А вы, Орешин, останьтесь, — попросил Желтухин. — Хочу поближе познакомиться, давно собираюсь, да за делами нашими!.. Живете в гостинице во дворе?
— Да, в первой комнате.
— Как зовут?
— Николай Орешин.
— А по батюшке?
— Трофимович.
— Сколько лет?
— Девятнадцать.
— Плохо выглядишь — щупло. Спортом не занимаешься, что ли? Откуда к нам пришел?
— После речного училища горком комсомола направил. В училище занимался легкой атлетикой.
— Легкой? Но у нас тут, сам видишь, атлетика тяжелая! На кого учился, родители где?
— Отец с войны не пришел, мать с сестрой живут в селе под Хабаровском. Получил диплом механика паровых машин.
— Ясно. В нашем городе один, стало быть. Участок Еськина принял?
— Да.
— Ну и как показалась наша работа? Если можешь, честно ответь, пожалуйста.
— Но я всего второй месяц и многого просто не знаю!
— А знать-то хочешь?
— Конечно!
— И на том спасибо, как говорится. Ясно, что одного желания мало, но уясни хорошенько: и я на пальцах мало что тебе открою в нашем деле. Сам примечай, учись у кого возможно, хоть и у Мухачева — неплохой он парень, болеет за работу, но иной раз голый энтузиазм заменяет ему необходимую оперативнику осмотрительность, дальновидность, общую связность и строгую плановость действий. Его направлять — самому черту рога посшибает, но как сам что удумает!.. Что ж, Мухачев, как и ты, специального образования не имеет, призван. Сейчас повсюду лучший свой народ комсомол к нам направляет, чтоб помочь милиции. Ведь еще где-то пока есть работники, для которых «держать и не пущать» — весь стиль борьбы с правонарушителями! Меняются времена. И новых людей, мы поняли наконец, надо не ждать из какого-то неведомого будущего, а воспитывать в настоящем. И тебе тоже в участковых не долго быть, я думаю, — оперативника к делу по-настоящему наставить ох как не просто! Подучим, может, и на курсы при школе милиции пошлем, хоть и некогда зубрежкой заниматься, очень некогда. Закон надо сразу и навек принять, шагнуть, так сказать, на его сторону, и все, остальное сердце само подскажет. Конечно, от незнания закона возможны промашки. Возьми это: закон дает тебе оружие. Для чего? Если знаешь суть закона, то ясна должна быть и роль оружия в твоих руках — защита других от явных посягательств преступников на закон. Все проще простого. Кстати, у тебя на участке недавно ночью кто-то стрелял, не знаешь кто?