— Ты говорила с ним о своих чувствах?
— Много-много раз. Но в ответ на это он только смеется и говорит в стиле Джона Уэйна: „Мужчина должен делать то, что должен делать мужчина". Но что должна делать я, Грег?
Какое-то время он молчал.
— Это настолько личный вопрос, Марлен, и настолько сложный, что я сомневаюсь в своей способности дать тебе совет.
— Ты не дашь мне совет? — воскликнула я. — Но я прошу тебя, Грег. Потому что ценю твое мнение. Скажи, что ты об этом думаешь?
— Мне кажется, — качал он осторожно, — если ты считаешь сложившуюся ситуацию абсолютно невыносимой, тебе следует предпринять шаги по ее изменению.
— Это означает развод, — произнесла я категорично. — Другого выхода нет.
— Может, ты предпочтешь раздельное проживание?
— Для чего? Он все равно не изменит своим привычкам.
— Не исключено, что, пожив какое-то время без Тани и без тебя, он поймет, что был не прав.
— Никогда, — возразила я. — Герман — эгоистичная свинья, думающая только о своих удовольствиях. Под сим подразумеваются виски и женщины. Я виню во всем только себя. Это замужество было самой большой ошибкой в моей жизни. Я просто не поняла, какое он дерьмо.
Грег нервно заерзал на пассажирском месте — я почувствовала, что смутила его.
— Прости, что выплеснула все на тебя, — вздохнула я, — но ты единственный человек, с кем я могу поговорить.
— Мне хотелось бы найти конкретное решение, — расстроенно произнес он, — но я никогда не разбирался в человеческих взаимоотношениях. Наверное, поэтому я и окунулся в науку. Поведение Германа просто ставит меня в тупик.
— Ты слишком строг к себе. Ты хороший, сердечный человек, всегда готовый выслушать проблемы другого.
— Выслушать-то я готов, — усмехнулся он невесело, — но неплохо бы еще и сделать что-нибудь. Это относится также и к моим личным проблемам.
Я остановила „хонду" на дорожке возле моего дома. Грег начал было вылезать из машины, но вдруг снова повернулся ко мне:
— Не принимай никаких решений сейчас, Марлен. Ты можешь наломать дров. Дай мне время все обдумать. Хорошо?
Я кивнула и долго смотрела, как он вялой походкой идет через газон к своему дому, где его ждала неудачная семейная жизнь, подобная моей.
Однажды я сказала Грегу, что не считаю его слизняком, и это была правда. Но мне бы хотелось видеть его более требовательным. Он не желал ни спорить, ни просто высказывать несогласие. И не потому, что был слабым или неспособным на действие, а потому, что являлся тонкочувствующей натурой, органически не переносящей грубое, вульгарное и агрессивное поведение. Я уверена, Грег мог даже заболеть от этого.
В его поведении не было робости. Он просто хотел, чтобы все было цивилизованно. Весьма несбыточная надежда, хочу заметить.
9
Джессика Фиддлер
Я лгунья. Я лгала всю мою жизнь, но не потому, что мне нравилось лгать, а потому, что должна была это делать, чтобы выжить. Давайте я приведу вам пример. Я сказала Мервину Макхортлу, что мне двадцать один год, в то время как на самом деле мне уже двадцать шесть. Благодарение Богу, с моей фигурой можно выкидывать такие номера. Кроме того, мужчины абсолютные болваны там, где вопрос касается женского возраста. Если вы попросите их отгадать, будьте уверены, что они ошибутся лет на пять в ту или иную сторону.
Зачем я врала мистеру Макхортлу? Затем, чтобы казаться ему более привлекательной. Я прекрасно знала, что трахать двадцатиоднолетнюю сучку весьма приятно для старого эгоиста, и это действительно сработало. Кроме того, я называю его „папочка", и это ему нравится.
Если бы у меня было хорошее образование или я имела бы специальность, например работала на компьютере или была хорошей медсестрой, может быть, я никогда и не стала бы заниматься враньем.
Но находить для Мервина время несколько раз в неделю означало иметь возможность покупать хорошие колготки в хорошем магазине. К тому же дом был оформлен на мое имя, и я знала, что старик никогда не сможет отнять его у меня. И я получала зарплату, как все служащие, поэтому у меня не было причин для жалоб.
Мервин подобрал меня в баре одного отеля. Он никогда не спрашивал, что я там делала. На самом деле я как раз выискивала какого-нибудь толстяка, подобного ему.
Но позвольте мне сообщить вам следующее: после того как „папочка" поселил меня в этом городе, я ни разу ему не изменила. И это не вранье.
Я прожила в моем доме около шести месяцев, когда однажды к моей двери подошел незнакомый мужчина и заявил, что хочет поговорить со мной. Он был прекрасно одет и все такое, и его серебряный „Инфинити-Кью-45" был припаркован возле бордюра. Но я сразу поняла, что он мошенник, и, уж поверьте мне, я не ошиблась, поскольку перевидала их на своем веку великое множество. У них особая холодная манера поведения, твердый взгляд, а кроме того, они никогда не моргают — это всегда выводило меня из себя.