Композиция духов включает в себя несколько ступеней: сначала вы создаете основной элемент, так называемое сердце запаха, а потом добавляете другие запахи, которые, вместе составляя букет, тем не менее, немножко различаются в восприятии во времени и создают тем самым „последовательность прочувствования". Центральным ароматом моего проекта был запах цитруса. Я начала готовить концентрированный лимонный экстракт, чтобы затем добавить туда запах лаванды. Окситоцин не имел специфического аромата, или, во всяком случае, как указывалось в статье, отдушка была очень незначительна, поэтому запах цитруса вполне мог ее нейтрализовать либо просто замаскировать. Что было очень важно для создания „Объятий".
Когда наконец в контейнерах мне привезли гормон, который я так долго ждала, я принесла эти контейнеры в лабораторию и расставила вокруг своего рабочего стола. В лаборатории находились еще два „носа", но они целиком были погружены в собственные проекты и не обращали на меня никакого внимания.
Я приготовила несколько тонких полосок промокательной бумаги и села за стол. Затем, надев тонкие перчатки из латекса, взяла одну полоску бумаги и обработала ее окситоциновым спреем, после чего быстро провела ею перед носом и вдохнула. Я ничего не почувствовала.
Тогда я поднесла полоску ближе и вдохнула глубже. Мне удалось уловить какой-то странный запах: не сказать, чтобы приятный, но вроде бы и не плохой. Я опять сделала вдох. Этот слабый аромат смущал меня. В моей практике парфюмера еще не было случая, чтобы я не сумела вспомнить запах. Но самое интересное было то, что он не был похож абсолютно ни на что. Запах был ни цитрусовый, ни цветочный, ни животный, ни масляный, и я не могла понять, какие эмоции он у меня вызывает.
Я подвесила бумажку специальным образом, чтобы она высыхала. Затем медленно пошла вдоль полок, читая наклейки и пытаясь таким образом восстановить в памяти чувство, которое вызвала у меня эта отдушка. Но я не нашла ничего, что могло бы навеять мне какие-либо воспоминания. Окситоцин, казалось, имел какой-то уникальный аромат.
Я вернулась к моему столу и снова понюхала обработанную окситоцином бумажку. На этот раз необыкновенный аромат ощущался четче, был более концентрированным. Запах сухого образца стал несколько приятнее и вызывал в моей памяти какую-то ассоциацию, которую я никак не могла уловить. Я опять понюхала и опять пришла к выводу, что этот запах пробуждает во мне эмоциональные воспоминания. Но я все равно не понимала, какие именно.
Я взяла свою бумажку и направилась к рабочему столу Мери Гудбоди. Это была самая непривлекательная женщина из всех, которых я когда-либо видела: с ужасной фигурой и очень некрасивым лицом, но с невероятно добрым характером. И, совершенно определенно, она была высококлассным „носом". Когда я подошла к ней, она подняла голову и посмотрела на меня.
— Мери, — обратилась я к ней, — я все понимаю и сама терпеть не могу, когда мне мешают работать, но не могла бы ты все-таки понюхать этот образец и сказать мне, напоминает ли тебе что-нибудь этот запах?
— Конечно, — приветливо ответила она, — давай сюда.
Мери взяла полоску и быстро провела ею перед своим носом, делая легкий вдох.
— Странно, — проговорила она.
Затем поднесла полоску ближе к носу и вдохнула поглубже. Было совершенно очевидно, что она озадачена так же, как и я; Мери в недоумении уставилась на исследуемый образец и покачала головой.
— Этот запах вызывает у тебя какие-нибудь воспоминания? — спросила я.
Мери еще раз провела бумажной перед носом и закрыла глаза. Так она сидела примерно минуту. Потом вдруг широко раскрыла глаза.
— Боже мой! — с триумфом воскликнула она.
— Ну что это, что? Этот запах что-то напомнил тебе?
— Розово-лиловый цвет, — сказала она.
И вы знаете, она была абсолютно права. Запах окситоцина действительно ассоциировался с розово-лиловым цветом.
Я наклонилась и поцеловала Мери в щеку.
— Ты просто чудо, — произнесла я, — и, как всегда, права. Большущее тебе спасибо.
— Что это за состав? — спросила она с любопытством, передавая мне мой образец.
— Кое-что новое, — ответила я и направилась к своему столу, чувствуя себя взволнованной.
То, что требовали от нас представители компании „Дарси и сыновья", полностью соответствовало розово-лиловому цвету. Они хотели, чтобы „Объятия" были мягким, чувствительным, ностальгическим запахом. Какой еще цвет мог вызывать приятные воспоминания лучше, чем розово-лиловый?
Я не торопилась испробовать окситоцин на своей коже, сначала мне хотелось понять, как этот препарат влияет на настроение и поведение.