На следующее утро, когда мы завтракали, он выглядел как задница осла. Его лицо было опухшее, глаза налились кровью, и он с трудом мог держать чашку кофе — так дрожали его руки. Но я не стала комментировать его внешний вид.
— Герм, — сказала я, как можно более обыденно, — я разработала новый одеколон для мужчин и, похоже, добилась того, чего хотела. Если ты не возражаешь, я бы попросила тебя попробовать его и затем сказать мне, что ты думаешь.
Он посмотрел на меня со скучающим видом. Я часто давала ему образцы новых одеколонов и лосьонов после бритья, так же как Грегу Бэрроу и другим знакомым мужчинам, чтобы проверить их реакцию и выслушать их отзывы.
— Конечно, кошечка, — отозвался Герман, — оставь это в ванной комнате, и я обязательно попробую. Надеюсь только, это не цветочный запах?
— Нет-нет, — воскликнула я, — это настоящий мужской запах. Острый, полный аромата мяты и очень освежающий. Я думаю, он тебе должен понравиться. Наш клиент хочет что-нибудь особенное, вызывающее ощущение силы.
— Звучит заманчиво, — произнес он. — Как они собираются назвать его?
— „Мустанг", — ответила я.
— Отлично! — одобрил мой муж, подмигивая мне. — Это как раз для меня.
46
Честер Бэрроу
Девчонки могут быть ужасно надоедливыми. Вы согласны со мной? Например, убежать из дому была моя идея, это я все придумал. Но, когда я рассказал об этом Тане Тодд, получилось, что это ее идея. Я хочу сказать, она решила уйти со мной, затем стала указывать мне, что я должен упаковать, и даже назначила день нашего побега. Неужели все девчонки такие?
Конечно, я признаю, что она упросила своего дядю одолжить нам сто долларов, в которых мы остро нуждались. И, вообще, во всем остальном она тоже была права. Просто мне не нравилось, что она ведет себя так, как будто она главная и запланировала все сама. Иногда я думал, что без нее, может быть, было бы и лучше. Но я не мог сказать ей об этом, она начала бы плакать, и мне пришлось бы отказаться от этой идеи.
Итак, мы собирались убежать в среду второго сентября. Дату назначила Таня. Я уже упаковал все свои вещи и засунул сумку под кровать, потому что моя мама никогда не вытирает там пыль. Я решил взять с собой большое количество сандвичей, чтобы первое время мы были обеспечены едой. Таня на это сказала:
— Очень хорошая идея, если бы мы могли достать ветчину и сыр.
Видите?
Самое смешное, что в течение этой последней недели мой отец был очень дружелюбным и говорил со мной абсолютно обо всем. Он даже захотел выделить один день, чтобы мы могли что-нибудь поделать вместе. Я не мог понять, почему он так странно ведет себя. И подумал: а не узнал ли он, что я собирался убежать? И пытается таким образом дать мне понять, что этого делать не следует.
Я рассказал Тане об этом и о том, какой неожиданно счастливой стала моя мама. Она все время смеется и шутит со мной. Может быть, она тоже знала о предстоящем побеге? Но Таня продолжала говорить, что это фаза, что они пройдут через все это и в чрезвычайно короткий срок вернутся к своим прежним позициям, то есть начнут относиться ко мне так, как относились всегда. Что и привело меня к моему решению.
— Наверное, ты права, — сказал я.
— Я знаю, что права, — заявила Таня. — Иногда мой отец тоже со мной приветлив, когда он помнит, что ему следует быть таким. Но затем он опять начинает выкидывать все свои штучки. Я надеюсь, ты не собираешься идти на попятную, Чет?
— Конечно, нет, — ответил я.
— Имей в виду, если ты изменишь свое решение, то я нет. Я все равно убегу, даже одна.
— Да не собираюсь я менять свое решение, — воскликнул я. — Сколько раз можно повторять тебе об этом?
Мы сидели в нашем гараже, где нас никто не мог увидеть. Я завел разговор о том, какой лучше выбрать путь в „Диснейуорлд", после того как мы уедем от ее дядюшки. И что лучше сделать, взять такси или все-таки поехать на автобусе. Неожиданно в совершенно неподходящий момент, без всякой связи с предыдущим, Таня сказала:
— Тебе совершенно на меня наплевать.
Боже мой! Она окончательно смутила меня.
— Да как же мне плевать на тебя? Ведь я же поцеловал тебя, не так ли?
— Да, но это для тебя абсолютно ничего не значит.
— Ну конечно же, значит.
— Держу пари, ты поцеловал уже очень многих девочек.
— Да никого я не целовал.
— Никогда?
— Ну, может быть, одну или двух, — ответил я.
— Кто они? Я их знаю?
— Боже мой! Да не знаешь ты их.
На самом деле это была чистая ложь. Никаких девочек не было.
— Почему ты целовал их?