Само это событие природного единения Божества и человечества есть "новая" природа, то есть новый способ бытия: ведь природу мы познаём только как бытийствование. Речь идет о "новом" богочеловеческом естестве, которое имеет "главой", то есть главным личностным выражением, Христа[744], а "членами" — всех тех, кто участвует в утвержденном и освященном Христом способе бытия: всех тех, кто лично причастен к универсальному природномуединению Божества и человечества. "Глава" и "члены" образуют единое тело: тело Церкви, конкретное осуществление "нового" естества воплощенного Слова, онтологическую реальность нового способа бытия — нового в сравнении с бытием расчлененной на индивидуальности природы. Церковь есть "собирание" прежде "рассеянных" "частей" разделенной природы в единстве личного любовного взаимопроникновения и бытийного общения с Богом[745].
Таким образом, Церковь отнюдь не сводится к социологическому или моральному факту или к "религиозному" проявлению падшего человека. Церковь представляет собой онтологическую реальность, экзистенциальное событие "новой" человеческой природы, которая бытийствует в универсальном общении с Божеством, то есть реализует бытийное "движение", противоположное падению. В Церкви бытие вершится как любовь и эрос, а не как индивидуальное выживание. Человеческая свобода и в "границах" церковной жизни не перестает быть антитетическим диастазом личности и "падшей" природы, поэтому "прививка" к общей природе Церкви есть личное свершение, дело личной свободы, которое осуществляется "силою вочеловечения"[746]. Преодоление падения, "кенозис" природной индивидуальности — не автоматическое превращение, а динамичное событие постепенногопокаяния, μετάνοια, изменения образа мыслей и образа жизни; в конечном счете — событие второго рождения. Оно подразумевает "смерть" "ветхого человека" с его индивидуальной независимостью и "воскрешение" "нового человека", бытийствующего в универсальной личностной самоотдаче и в отношении.
В этом динамичном бытийном превращении целиком сосредоточен смысл христианской аскезы и мистической жизни веры[747]. Оно возможно потому, что была окончательно упразднена неспособность естества к эк–статическому отношению и общению с Богом. Человеческая личность уже не приговорена к заточению в бытийных границах природной индивидуальности. Отныне она может динамично реализовать предварительное условие своей экзистенциальной полноты — движение и отношение вне естества, в динамичных рамках природного единения Божества и человечества.
Из этого краткого изложения христологических воззрений становится понятной церковная истина об аде. Ад — это способ существования: бытийный апостаз индивидуальности, бессилие природного эк–стаза, недостижимость любовного общения и отношения. Такой способ существования стал после падения всеобщим и неизбежным; но всеобщность и неизбежность падения упраздняется в событии вочеловечения Бога, в единении божественной природы с природой человеческой. Апостаз индивидуальности, отказ от экзистенциальной полноты личности, то есть от общения с Богом, отныне становится свободным личным выбором человека, его добровольным нежеланием подняться до универсальности природного эк–стаза, бытийно свершившегося в Личности Христа.
Единение Бога с человеком есть окончательный и универсальный бытийный факт. Свободный личный ответ человека на это природное соединение с Божеством восстанавливает человека в полноте его бытийных возможностей, в полноте жизни. Свободный отказ от личного участия в природном соединении с Божеством увековечивает "противоестественный", падший способ бытия, приговоренность к индивидуальному апостазу, адчеловека.
"Вечная жизнь", о которой говорит Церковь, есть упразднение времени либо в непротяженном настоящем, которым создается непосредственность отношения между Богом и человеком; либо в непротяженных границах мучительного опыта ничтоже–ния отношения. Максим Исповедник говорит: "в конце времен", то есть когда "время лишится движения", соединение Бога с человеком откроется как соединение всеобщее, включающее в себя каждое человеческое существо. Для "достойных", то есть для тех, кто сумеет ответить на полноту любовной самоотдачи Бога, это единение свершится "по благодати" и станет источником "божественного и невообразимого наслаждения". Для "недостойных" же, то есть для тех, кто остался бытийно неспособен к отношению, единение с Богом свершится "против благодати" и станет источником "невыразимого страдания"[748]. Вечное спасение или вечная гибель, о которой говорит Церковь, суть две возможности существования, находящиеся по ту сторону условных категорий кары и вознаграждения и удостоверяемые в пространстве непосредственного опыта.
744
"Ὁ φιλάνθρωπος θεὸς διὰ τοῦτο γεγονεν ἄνθρωπος, ἵνα τὴν φύσιν τῶν ἀνθρώπων πρὸς ἑαυτὸν συναγάγη, καὶ στήσῃ τοῦ φερεσθαι κακῶς πρὸς ἑαυτήν, μᾶλλον δὲ καθ᾽ἑαυτῆς στασιάζουσάν τε καὶ μεμερισμένην καὶ μηδεμίαν ἔχουσαν στάσιν, διὰ τὴν περὶ ἕκαστον τῆς γνώμης ἀστάθμητον κίνησιν" ("Человеколюбивый Бог для того стал человеком, чтобы привести человеческую природу к себе и положить конец ее дурному обращению с самой собой, а вернее - ее восстанию против самой себя и расчлененности, и отсутствию всякого покоя из-за непрестанного кружения вокруг каждого из мнений"). Максим Исповедник. Богословские главы. I, PG 90, 1196 С.
745
"Συνάψας ὁ Χριστὸς τοῖς ἐπουρανίοις τὰ ἐπίγεια, τὴν τῶν ἀνθρώπων φύσιν... τῷ Θεῷ πρὸςαγαγὼν σωθεῖσαν... καὶ θεωθεῖσαν οὐκ οὐσίας ταυτότητι, ἀλλὰ δυνάμει τῆς ἐνανθρωπήσεως· θείας κοινωνοὺς φύσεως διὰ τῆς ἐξ ἡμῶν ἁγίας αὐτοῦ σαρκός, ὡς ἀπαρχῆς καὶ ἡμᾶς ἀπεργάσηται" ("[Христос], сопрягая то, что на небе, с тем, что на земле, привел человеческую природу... к Богу - спасенную... и обоженную не тождеством сущности, а силою вочеловечения. Он и нас взрастил, словно начатки от плодов, чтобы и мы были причастниками божественного естества через Его святую плоть, воспринятую от нас"). Максим Исповедник. Послания. 11, PG 91, 468 С. См. также О различных затруднениях. PG 90, 608 Α: "Ἡ χάρις οὐδαμῶς τῆς φύσεως καταργεῖ τῆν δύναμιν, ἀλλὰ μᾶλλον καταργηθεῖσαν τῇχρήσει τῶν παρὰ φύσιν τρόπων, ἐνεργὸν ποιεῖ πάλιν τῇ χρήσει τῶν κατὰ φύσιν, πρὸς τὴν τῶν θείων κατανόησιν εἰσάγουσα" ("Благодать никоим образом не лишает действенности силу естества, уничтоженную противоестественным употреблением; но согласным с естеством употреблением скорее возвращает ей действенность, приводя к познанию божественных вещей").
746
Мы называем мистической жизнью участие человека в таинстве Церкви. А таинством мы называем, пользуясь языком церковного богословия, мистическую, то есть жизненно-эмпирическую сферу и событие встречи человеческой свободы с Божественной благодатью, с динамично действующей божественной любовью. Ответ на любовь Бога - не просто эмоциональный или нравственный факт, но модус личного существования, таинство экзистенциального общения человека с Богом. Так, первым и изначальным таинством является само тело Церкви: человек предлагает в дар Церкви свою свободную волю, то есть свое ежедневное, пусть даже неудачное, усилие вернуться к "согласному с естеством" способу существования, к единству с другими людьми и общению с Богом. И в Церкви он обретает благодатное восполнение своего незавершенного усилия, целостное осуществление своей цели. В пространстве таинства человеческое усилие встречается с божественной любовью, личная аскеза или личная неудача и греховность восполняется силою Бога, жизнью, которую передает Его любовь. Из этой воплощенной в жизнь диалектики для верующей личности постепенно проясняется образ "нового человека", жителя Царства; открывается этос экзистенциальной подлинности. Человек приносит в Церковь каждый этап своей естественной жизни, своего падения и неудачи. И каждое такое приношение находит в Церкви соответствующий отклик, соответствующее таинство встречи человеческой свободы с божественной Благодатью. Каждое таинство Церкви есть возможность динамичного и возобновляющегося вхождения человека в Церковь и воссоединения с ее животворным телом, ее богочеловеческой природой, ее подлинным этосом. Таинство Церкви есть событие превращения "противоестественной" жизни в жизнь "сверхъестественную", преходящего времени индивидуального существования в непреходящее время личного отношения.
747
Текст св. Максима: 39 "Οὐκ ἔχει ἡ φύσις τῶν ὑπὲρ φύσιν τοὺς λόγους, ὥσπερ οὐδὲ παρὰ φύσιν τοὺς νόμους. ῾Yπὲρ φύσιν δὲ λέγω, τὴν θείαν καὶ ἀνεννόητον ἡδονήν, ἣν ποιεῖν πέφυκεν ὁ Θεὸς φύσει, κατὰ χάριν τοῖς ἀξίοις ἑνούμενος· παρὰ φύσιν δὲ τὴν κατὰ στέρησιν ταύτης συνισταμένην ἀνεκλάλητον ὀδύνην, ἣν ποιεῖν εἴωθεν ὁ Θεὸς φύσει, παρὰ τὴν χάριν τοῖς ἀναξίοις ἑνούμενος. Κατὰ γὰρ τὴν ὑποκειμένην ἑκάστω ποιότητα τῆς διαθέσεως, ὁ Θεός τοῖς πᾶσιν ἑνούμενος, ὡς οἶδεν αὐτός, τὴν αἴσθησιν ἑκάστω διαπεπλασμένος, πρὸς ὑποδοχὴν τοῦ παντῶς πᾶσιν ἑνωθησομένου κατὰ τὸ πέρας τῶν αἰώνων" ("Природа не имеет сверхприродных логосов, как не имеет и противоприродных законов. Сверхприродным я называю божественное и непостижимое наслаждение, каковое Бог обычно дает природе, по благодати соединяясь с достойными; а противоприродным - вызванное лишенностью этой благодати невыразимое страдание, каковое Бог обычно дает испытать природе, вопреки благодати соединяясь с недостойными. Ибо соответственно качеству расположения, заложенного в каждом, Бог, соединяясь со всеми, как Ему ведомо, сам создает в каждом чувство в отношении принятия всего, чему предстоит соединиться со всем в конце времен"). Богословские главы. IV, PG 90, 1312 С. См. также Главы о любви. I, PG 90, 976 С: "Ὁ κύριος ἡμῶν καὶ Θεὸς Ἰησοῦς Χριστὸς, τὴν αὐτοῦ ἀγάπην εἰς ἡμᾶς ἐνδειξάμενος, ὑπὲρ ὅλης τῆς ἀνθρωπότητος ἔπαθεν, καὶ πᾶσιν ἐξ ἴσου τὴν ἐλπίδα τῆς ἀναστάσεως ἐχαρίσατο· εἰ καὶ ἕκαστος ἑαυτόν ἔίτε δόξης εἴτε κολάσεως καθίστησιν ἄξιον" ("Господь и Бог наш Иисус Христос, явивший свою любовь к нам, принял страдание за всё человечество и всем равно даровал надежду на воскресение, пусть даже каждый себя делает достойным либо славы, либо наказания").
748
Метафизика. Г᾽, 1004 b 27-28. См. также Фома Аквинский. Сумма теологии. I, 45, I с: "Idem autem est nihil, quod nullum est" ("Ибо Ничто - то же самое, что не-сущее").