В конечном счете это означает, что для человека невозможно обожение, то есть причастность к божественной жизни[191], потому что даже Благодать, "выявляющая" святых, — даже она тварна, хотя и "сверхъестественна". Так утверждают в своих абстрактных дефинициях, практически непреодолимых, западные теологи, начиная с IX в.[192]. Между тем, именно отстаивая факт обожения человека, факт причастности "исихастов" к чувственному опытумодуса божественной жизни (причастности к нетварному свету славы Божьей), Православная Восточная Церковь пришла к тому, что соборы XIV в. (в 1341, 1347, 1351 и 1368 гг.) признали различение сущности и энергий определяющей чертой, отделяющей православный Восток от латинского Запада, а в главе о богопознании сформулировали существо еретических уклонов Римской Церкви[193].
Спустя столетия историческая правота восточных богословов подтвердилась трагической безысходностью западной метафизики. Перенос богопознания из области непосредственного проявления личности в природных энергиях в область рассудочности имел неизбежные следствия: острейшее противопоставление запредельного (транс- цендентного) внутримирскому (имманентному), "изгнание" Бога в область эмпирически недостижимого, отрыв религии от жизни и ее ограничение символами, насилие технологии над исторической и природной реальностью и ее подчинение благополучию индивида. В конечном счете это привело к "смерти Бога" западной метафизической традиции и к утверждению Ничто и абсурда в качестве основных экзистенциальных категорий западного человека.
§ 23. РАЗЛИЧЕНИЕ СУЩНОСТИ И ЭНЕРГИЙ КАК ПРЕДПОСЫЛКА ВОЗМОЖНОСТИ ПОЗНАНИЯ ЕДИНСТВА И ИНАКОВОСТИ ЛИЧНОСТИ
В предыдущей главе было показано[194], что возможность "познания" личности в границах бытийного опыта связана либо с призывом к неповторимому отношению через посредство "вещей" (которые выражают логос личности — но логос ее пространственного отсутствия), либо с непосредственным межличностным общением как событием экстатической взаимности, взаимной эротической самоотдачи. Разумеется, различие природы и энергий позволяет отнести эту возможность также к познанию Бога. Мы видели, что природа, или сущность, сама по себе непостижима и недоступна: она есть самое близкое и в то же время самое далекое. Только в природных энергиях открывается способ бытия сущности, или природы; и этот способ — личностная инаковость. Она проявляет себя в рамках эмпирической действительности либо как "вещественный" логос пространственного отсутствия, либо как реализация эротического отношения.
Эти возможности "познания" относятся и к истолкованию человеческого бытия, и к откровению личного Бога. Произведение искусства свидетельствует о личности творца, будучи личностным выражением творческой энергии человека: оно позволяет познать способ бытия человеческой природы как личностной инаковости.
Однако сама личность творца при этом открывается только как пространственное отсутствие. В то же время то знание личности, которое достигается в эротическом отношении (в отношении универсальной экстатической взаимности), не может быть "объективным", то есть не может быть определено или описано с помощью индивидуальных (относящихся к индивидуальной природе) категорий. Являя себя в экстатическом любовном отношении, способ бытия личности есть изначальная достоверность — однако такая достоверность, которая определяется только как возможность.
Этим двум сторонам эмпирической реальности, касающимся познания человеческой личности ("вещественному" отсутствию и эротической достоверности), соответствуют основные положения восточноправославного богословского учения о "познании" Бога. Бог "познается" либо как пространственное отсутствие — через посредство "вещей" мира, либо как эротическая достоверность — в рамках взаимного эк–статического отношения. Причем эк–стаз обретает здесь всю полноту значения, ибо отношение в данном случае реализуется в пределах не только личностной, но также природной, или сущностной, инаковости. Это отношение мы называем Благодатью: тем, что Богдарует в своей любовной экстатической самоотдаче. Всецело Непостижимый и Недостижимый в Своей Сущности ("все превосходящий и всему запредельный"), Он являет себя как самоотдача любви к каждой человеческой личности ("нисходит в недра всего сущего"), словно в порыве любовной благости, ревниво взыскуя всепоглощающего личного отношения. Бог исходит "вне Себя" "в экстатической сверхсущностной силе, сам оставаясь неуделимым"[195]. Он осуществляет (ἐνεργεῖ) "вне" Своей природы неизреченную возможность личного отношения, общения и участия. Поэтому и познание Бога человеком выходит за пределы любого объективного познавательного подхода. Оно есть эмпирический факт постепенного узнавания и утверждения эротического экстаза Бога, факт причастности другому способу бытия - подлинной жизни нетварного сущего. Познание Бога соотносится не со сферой объективных человеческих поисков, но с внутренним личным открытием, с уверенностью человека в том, что к нему, и только к нему, обращен эротический божественный экстаз (дар жизни), что онзнаем и любим Богом — и что ему, следовательно, нужно лишь ответить "да" на этот эротический призыв, чтобы "познать" Личность своего Жениха и Возлюбленного: "Познав Бога, или, лучше, получив познание от Бога…" (Гал 4:9).
191
См. формулировку энциклики Mystici Corporis Christi папы Пия XII (в книге La foi catholique: Textes doctrinaux du Magistére de l'Eglise, Paris, изд. de l'Orante, 1961, p. 364): "То, что надлежит отвергнуть: любой вид мистического соединения, через которое верующие каким бы то ни было образом превосходили бы порядок тварного и присваивали себе божественное до такой степени, что хотя бы один из атрибутов вечного Бога мог бы приписываться им в собственном смысле". Ср. восточную точку зрения, выраженную Григорием Нисским (На заповеди блаженства, Z' - PG 44, 1280CD): ᾽Eκβαίνει τὴν ἑαυτοῦ φύσιν ὁ ἄνθρωπος, ἀθάνατος ἐκ θνητοῦ, καὶ ἐξ ἐπικήρου ἀκήρατος, καὶ ἐξ ἐφηέρου ἀίδιος, καὶ τὸ ὅλον θεὸς ἐξ ἀνθρῶπου γινόμενος.. Εἰ γὰρ ὅπερ αὐτὸς ὁ Θεὸς ἐστί κατὰ την φύσιν, τούτου τήν οικειότητα τοις ανθρωποις χαρίζεται, τί ἄλλο, ἢ οὐχὶ ομοτιμίαν τινὰ διὰ τῆς συγγενείας κατεπαγγέλλεται; ("Человек исходит из собственного естества, становясь из смертного бессмертным, из испорченного цельным, из недолговечного вечным, и всецело делается Богом... Ибо если родство с Богом по благодати позволяет людям стать тем, чтό Он сам (Бог) есть по природе, то что другое, как не равную честь, обещает им это родство?").
192
См.: M.-D. Chenu, La théologie au XIIme siècle, p. 294. - См. также La foi catholique, p. 321: "Благодать безвозмездна и сверхъестественна"; а также соответствующие отсылки к вероучительным источникам Римско- Католической Церкви. - См. также: J.-H. Nicolas, Dieu connu comme inconnu, p. 218 и сл. - О тварной благодати см. характерный отрывок из Григория Акиндина, который приводит св. Григорий Палама, К Афанасию Кизику, 33, (изд. Χρήστου, т. 2, 443, 20-25): Κτίζει ἡ ὑπόστασις τοῦ παναγίου πνεύματος ἐν τοῖς ἁγίοις τὴν θεοποιὸν χάριν, καὶ παρὰ τοῦτο ἡ κτιστὴ χάρις αὕτη ὑπόστασις εἶναι λέγεται τοῦ παναγίου πνεύματος· καὶ οἱ τὴν κτιστὴν ταύτην χάριν λαβόντες, τὸ πνεῦα θτο ἅγιον λέγονται λαβεῖν, αὐτὴν τὴν οὐσίαν καί ὑπόστασιν τοῦ πνεύματος ("Ипостась Святого Духа воздвигает в святых божественную благодать, и потому эта тварная благодать называется ипостасью Святого Духа, а стяжавшие ее- стяжавшими Святого Духа, саму Его сущность и ипостась").
193
См. исследование: Sτυλιανοῦ Γ. Παπαδοπούλου, Ἑλληνικαὶ μεταφράσεις θωμιστικῶν ἔργων - Φιλοθωμισταὶ καὶ ἀντιθωμισταὶ ἐν Βυζαντίω, Ἀθῆναι 1967, σελ. 20, 137.