Воплощение Слова упраздняет не только непрерывность, но и перемещение времени — перемещение как историю: всю эту утопию возможных динамичных "перемен" и постепенных улучшений в сфере объективных "установлений", всю эту фиктивную вечность безысходного "становления", которое питается человеческими страданиями, насилием, антагонизмами, страхом, ненавистью, зверством угнетения, бессилием благих намерений. История есть лишь то, что может объективироваться во времени. И потому не история являет нам непосредственность личного отношения, а богослужение, эрос, искусство или такая политика, которая реализуется как справедливость и самоотдача. И сколько бы свидетельств жизни личности ни сохранялось — вопреки времени — в людской памяти, в ней увековечиваются не объективированные исторические окаменелости, а непосредственные события личного присутствия, всегда и везде актуальные возможности личной причастности к жизни. Воплощение Логоса упраздняет историю, потому что подытоживает "становление", "перемеривая" человека мерой истины. Оно являет жизнь в истине и саму истину как жизнь. Вследствие такой переоценки история, эта вереница возможных изменений, предстает как форма рабства объективированному времени. Человек, замкнутый в историческом "становлении", есть временнáя монада, рабски покорная или мятежная, но не переступающая границ тех объективных "установлений", которые ее определяют. Она намертво связана с шестернями общественной меры прав и обязанностей, с порочным кругом времени — денег.
Воплощение Слова упраздняет не только временнýю непрерывность и перемещение, но и тленность, ибо упраздняет конечность "мгновения", преображает вожделение в длящуюся полноту Эроса. Логос воплощается "в Деве", и девственное рождение становится нетленностью естества. Ибо Эрос преодолевает "естественную" необходимость индивидуального эк–стаза, чтобы свершиться как универсальный эк–стаз природы за пределы природы. Во плоти Девы всецелый Бог и всецелый человек соединяются неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно — в полноте эротического экстаза обеих природ, экстаза девственного, ибо свободного от ненасытной индивидуальной похоти. Отныне и впредь эрос есть таинство, в котором явлено единство Христа и человечества. Всякий эрос — это возможность плероматической длительности как девственности самопревосхождения. Желание освобождается от временнόй сопряженности с "мгновением"; эротическое время перестает быть заколдованным кругом, трагедией Данаид[447]. Эрос вновь дарует человеку возможность преодолеть природную индивидуальность, избавиться от рабства временнόй череде мгновений вожделения: возможность осуществить таинство общения природ в непротяженном пространстве эротической самоотдачи.
Одно замечание: очевидно, что "вечность" человека, бытийное самопреодоление индивидуальности и вхождение в пространство личной непосредственной близости отличается от вечности Бога так же, как человеческая природа отличается от природы божественной. Когда мы говорим о вечности Бога, то подразумеваем непостижимую тайну полноты личного общения трех божественных Лиц в единстве одной и нераздельной Природы. Это общение, не предполагающее самопреодоления индиви- дуальных существований, нам так же неведомо, как и божественная Природа. Наша ссылка на вечность Бога имеет лишь относительный характер и опирается на опыт "вечности" литургического времени церковного общения.
Часть третья "СЕМАНТИКА" ЛИЧНОСТНОГО ПРОЯВЛЕНИЯ
Глава первая ЛОГОС ПРОЯВЛЕНИЯ ЛИЧНОСТИ
§ 56. ЛОГОС КАК "ВЫСКАЗЫВАНИЕ" И ЛОГОС КАК "ЛОГИКА"
Первичное значение слова логос, должно быть, происходит от λέγω (собирать): со–бирание, собрание, соединение. У Гомера читаем: "Соберем кости Патрокла Менетида" — "ὀστέα Πατρόκλοιο Μενοιτιάδαο λέγωμεν" (песнь 22)[448]. Λέγω первоначально имело значение "собирать", "соединять" отдельные элементы или предикаты в единство, которое служит необходимым условием проявления существующего. Этому исходному значению слова "логос" по существу соответствует позднейшая интерпретация Филона Александрийского: "Ибо этот логос сущего, будучи, как говорится, связью всего, соединяет все части и удерживает их вместе, препятствуя их расторжению и разлучению".[449] Логос мыслится как предпосылка изначального единства сущего. Только в логосе может проявиться единый характер универсальности сущего, то есть то, чтó есть сущее, взятое как "всеобщее", как сущность. "Одно — сущность, одно — определение (λόγος) этой сущности, одно — ее название"[450], — говорит Платон. Единство логоса–определения сущности хранит единовидный характер сущего: "Та сущность, бытию которой мы даём определение (λόγος)", — добавляет Платон[451]. Это значит, что логос сущего отождествляется с сущностью сущего, соотносится с тем, чтó изначально есть сущее как универсальное единство. Иначе говоря, логос предшествует определению свойств и признаков (предикатов сущего).
447
"..ἡ τῶν γυναικῶν ἡδονή, ἡ πέρας οὐκ ἔχουσα..." ("...Наслаждение женщинами, не имеющее конца..."). Максим Исповедник. О различных затруднениях. PG 90, 516 С.
449
"ὅτε γὰρ τοῦ ὄντος λόγος δεσμός ὤν τῶν ἀπάντων, ὡς εἴρηται, καὶ συνέχει τὰ μέρη πάντα καὶ σφίγγει κωλύων αὐτά διαλύεσθαι καὶ διαρτᾶσθαι". De Fuga et Inventione, § 112. Starobinski-Safran, Editions du Cerf 17, Paris 1970, p. 184.
450
"Ἔν μὲν τὴν οὐσίαν, ἔν δέ τῆς οὐσίας τòν λόγον, ἔν δὲ ὄνομα". Законы. Ι, 895 d 4-5. В русском переводе: "Во-первых, сущность, во-вторых, определение этой сущности, в-третьих, ее название" (пер. А.Н. Егунова).