Теперь мы можем сказать, что познавательная функция иконы динамично осуществляется на тех трех уровнях познания (ощущение, разумение, ум), о которых говорит Максим. "Семантика" иконы, посредством форм и внешнего облика, "восходит к уму от ощущения, возвещая чувственное уму, и спускается к ощущению от ума, предлагая то, что в уме". На православном греческом Востоке познавательная категория иконы, будучи категорией чувственной, логической и умной красоты, связывается с "энергийным" познанием, с личным динамичным отношением и причастностью к "непрестанно действующему". "Во всяком изображаемом, — говорит Феодор Студит, — изображается не природа, а ипостась". Природы, сущности — не изображаются: они определяются смысловыми категориями, в которых исчерпывается их познавательное содержание; они имеют предпосылкой онтологию оптических категорий или явленности онтических индивидуальностей. Что же касается иконы как категории чувственной, логической и умной красоты, то есть универсально–эмпирического знания, она соотносится, "прекращая опытом рассуждение о вещи", с личностью, или экзистенцией, которая всегда особенна и неповторима, "существует не привходящим образом" и познается только динамически, "действенным, непрекращающимся познанием".
Глава третья ОБ АНАЛОГИИ И ИЕРАРХИИ
§ 70. ПУТЬ АНАЛОГИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ
Полагая познание в качестве бытийной проблемы, связывая возможность познания с динамикой отношения как "способа существования", мы приходим к истине иерархии. Иерархия есть способ и метод артикуляции отношения, а значит, способ передачи и присвоения знания. Возможность познания соотносится с последовательностью стадий или уровней экзистенциальной подлинности, духовного совершенства человека.
1. АНАЛОГИЯ У ПЛАТОНА
Истина иерархии объясняет, каким образом понималось на христианском Востоке аналогическое участие в познании, аналогический путь познания. Исходные смысловые формулировки возможности познания по аналогии связаны, конечно, с именем Платона[601]. С точки зрения Платона, каждое сущее "по соотношению" (ἀνὰ τὸν λόγον) причастно своей идее, а каждая идея "порождается благом, — ведь благо произвело [сущих] подобными (аналогичными) самому себе"[602]. Логос есть возможность участвовать благодаря познанию в истине сущего через аналогию сущих и идей (сущее имеет со своей идеей "один и тот же логос"), а значит, возможность участвовать в благе посредством аналогии идей и блага. Непосредственное приближение к аналогии сущих и идей совершается в каждом виде творческой деятельности. Любая творческая деятельность выявляет (выводит на свет) общий логос идеи и творения, то есть предполагает "видение" идеи творения, в то время как сама идея остается "по ту сторону" всякой созидательной способности. "Обычно мы говорим, что мастер изготовляет ту или иную вещь, всматриваясь в ее идею: один делает кровати, другой — столы, нужные нам, и то же самое и в остальных случаях. Но никто из мастеров не создает самоё идею"[603]. Познавая логос сущих, мы "созерцаем" истину идей, будучи по аналогии причастны к сфере нетленных и вечных истин. Это "созерцание" есть участие во благе, потому что благо есть "то, что придает познаваемым вещам истинность, а человека наделяет способностью познавать"[604]. Мы "аналогически" участвуем в благе через созерцание идей, или сущностей, потому что благо — причина как сущностей, так и "их созерцания". Само же благо пребывает "за пределами сущности"[605], оставаясь "неизъяснимой красотой". Истина, ее познание "по соотношению" и ее "сущностные" проявления суть "порождения" блага и возможность аналогического участия во благе.
Орудием, или способом познания–созерцания и участия служит ум (νοῦς). Очевидно, что ум здесь не ограничивается одной лишь способностью разумения, но представляет собой универсальную познавательную способность души[606]. Ум причастен благу аналогично тому, как зрение причастно видению солнца: видение солнца не есть само солнце, но является "самым солнцеобразным" из ощущений, и солнце не есть зрение, но причина зрения[607]. Так и ум не есть благо, но является "благообразным" — главной способностью "видения" блага; а благо не есть ум, но причина ума.
Аналогия, связывающая "солнцеобразное" зрение с солнцем и "благообразный" ум с благом, — это возможность познавательного "участия". Такая возможность есть данность и в то же время динамичная потенциальность. Аналогия соотносит способность глаза видеть свет и способность ума узнавать благо: "Когда напрягаются, чтобы разглядеть предметы, озаренные сумеречным сиянием ночи, а не те, цвет которых предстает в свете дня, зрение притупляется, и человека можно принять чуть ли не за слепого, как будто его глаза не в порядке… Между тем те же глаза отчетливо видят предметы, освещенные солнцем. Это показывает, что зрение в порядке… Так бывает и с душой: всякий раз, когда она устремляется туда, где сияют истина и бытие, она воспринимает их и познает, что показывает ее разумность. Когда же она уклоняется в область смешения с мраком, возникновения и уничтожения, она тупеет, становится подверженной мнениям, меняет их так и этак, и кажется, что она лишилась ума"[608].
601
Аналогия как возможность и метод познания, от Платона и Аристотеля до Фомы Аквинского и неотомистов, - настолько обширная тема, что ее последовательное историческое изложение потребовало бы очень много места. Здесь мы ограничимся простым обозначением определенных сторон этой темы, которые способствуют, позитивно или от противного, приближению к истине иерархии.
603
"Οὐκοῦν καὶ εἰώθαμεν λέγειν ὅτι ὁ δημιουργὸς ἑκατέρου τοῦ σκεύους πρὸς τὴν ἰδέαν βλέπων οὕτω ποιεῖ ὁ μὲν τὰς κλίνας ὀ δὲ τὰς τραπέζας, αἷς ἡμεῖς χρώμεθα, καὶ τἆλλα κατὰ ταῦτα· οὐ γὰρ που τὴν γε ἰδέαν αὐτὴν δημιουργεῖ οῦδεὶς τῶν δημιουργῶν". Государство. Ι, 596 b 6-10. И этот демиург мира, появляющийся в Тимее, "взирал на вечное", созерцал предшествующие идеи, чтобы сотворить все образующее космос (См.: Тимей. 29 а 3).
605
Idem, ΣΤ, 509 b 6-10: "Καὶ τοῖς γιγνωσκομένοις τοίνυν μὴ μόνον τὸ γιγνώσκσθαι φάναι ὑπὸ τοῦ ἀγαθοῦ παρεῖναι, ἀλλὰ καὶ τὸ εἶναί τε καὶ τὴν οὐσίαν ὑπ᾽ἐκείνου αὐτοῖς πρoςεῖναι, οὐκ οὐσὶας ὄντος τοῦ ἀγαθοῦ, ἀλλ᾽ἔτι ἐπέκεινα τῆς οὐσίας πρεσβείᾳ καὶ δυνάμει ὑπερέχοντος" ("И познаваемые вещи не только могут познаваться лишь благодаря благу, но оно дает им бытие и существование, хотя само благо не есть существование, оно - за пределами существования, превышая его достоинством и силой").
606
Государство. ΣΤ, 508 d 4-9: "Οὕτω τοίνυν καὶ τὸ τῆς ψυχῆς ὧδε νόει ὅταν μὲν οὗ καταλάμπει ἀλήθειά τε καὶ τὸ ὄν, εἰς τοῦτο ἀπερείσηται, ἐνόησέν τε καὶ ἔγνω αὐτο καὶ νοῦν ἔχειν φαίνεται ὅταν δὲ εἰς τὸ τῷ σκότω κεκραμένον, τὸ γιγνόμενόν τε καὶ ἀπολλύμενον, δοξάζει τε καὶ ἀμβλυώττει ἄνω καὶ κάτω τὰς δόξας μεταβάλλον καὶ ἔοικεν αὖ νοῦν οὐκ ἔχοντι" ("Так бывает и с душой: всякий раз, когда она устремляется туда, где сияют истина и бытие, она воспринимает их и познает, что показывает ее разумность. Когда же она уклоняется в область смешения с мраком, возникновения и уничтожения, она тупеет, становится подверженной мнениям, меняет их так и этак, и кажется, что она лишилась ума" ).
607