Очевидно, что определение субъекта на основании аналогии его свойств, а также по отношению к логосу его сущности исчерпывает аналогическое отношение в качестве возможности определения, то есть возможностипознания сущего. Аристотель употребляет понятие аналогии, чтобы обеспечить единство субъекта. Он не толкует аналогию расширительно, как отношение онтологического тождества, причастность сущих Бытию вообще. Отношение сущих и Бытия — это, с точки зрения Аристотеля, отношение причины и следствия, отношение перехода "возможного" в "действительное", отношение движимого и движущего ("откуда движение")[626], а не отношение аналогической причастности Бытию. Восходящая последовательность следствий и причин, движимого и движущего связывает Бытие природы как таковое со сверхприродным началом, с "неподвижным перводвигателем[627], который "движет, не являясь движимым и будучи вечным, сущностью и деятельностью"[628].
Схоласты первыми использовали аналогическое отношение сущего к Бытию для определения Бытия самого по себе, то есть Бога. Бог есть "Перводвигатель", трансцендентная Первопричина Бытия. Всякое сущее причастно Бытию и потому есть сущее по причастности - ens per participationem, в то время как Бог, "первое и совершеннейшее", "вечное и превосходнейшее" сущее, не причастен Бытию, но есть само Бытие, ens per essentiam (сущее по сущности), то есть само бытие, по аналогии с которым есть все существующее.
Отношение сущих к природному Бытию как таковому и отношение природного Бытия как такового к Богу (причине Бытия) способно привести, по мнению схоластов, к богопознанию по аналогии. Ведь само это отношение является аналогическим, где только один неизвестный член — Бог. Природное Бытие как таковое играет роль tertium comparationis сущих и Бога. В качестве образца схоласты взяли математическую пропорцию α:β=γ:δ (2:3 = 4:6), в которой неизвестный член, если таковой имеется, может быть определен через производную комбинацию остальных трех членов. Если неизвестно δ, то мы имеем отношение α:β=γ:χ (2 : 3 = 4 :Х; 2·Χ=3·4, Χ=3·4=6)[629].
Таким образом, отношение сущих и Бытия, Бытия и Бога может быть сформулировано, с точки зрения схоластики, с точностью математической пропорции: сущее относится к Бытию, как Бытие — к х, где х обозначает Причину Бытия, то есть Бога. Аналогическая причастность сущих Бытию служит ключом к истолкованию аналогической причастности бытия сущих к их божественной Причине; а Бог, Причина Бытия, определяется по отношению к Бытию как причина сущих.
Мы видели, что Аристотель определял причастность сущих Бытию как аналогическое отношение субъекта к его сущности и как аналогию свойств субъекта свойствам Бытия–вообще.
В первом случае субъект "сказывается" (познается) "согласно логосу" его сущности: причастность субъекта бытию определяется как его аналогическая причастность сущности. На основании определенного таким образом отношения субъекта и сущности мы можем по аналогии заключить, что в Боге оно является отношением тождества: субъект, причастный сущности, есть сама эта сущность. Бытие Бога — это сам Бог; сущность Бога — само Его существование[630].
Во втором случае субъект "сказывается" (познается) "в различных значениях" на основании аналогии его свойств свойствам Бытия–вообще (таким, как количество, качество, место, время, отношение). Аналогическая причастность субъекта свойствам Бытия как такового неизбежно ограничивает знание Бытия пределами опыта мира: ведь опыт качества, количества, места, времени и отношения величин всегда связан с чувственной реальностью мира. Тем не менее возможно узнать в отдельных сущих определенные свойства, которые превосходят аристотелевские категории. Путем приведения к абсолюту (regressus in infinitum) эти свойства могут выявить совершенства Бытия, то есть могут сделать для нас познаваемыми по аналогии трансцендентальные атрибуты Бога[631]. Фома Аквинский и Альберт Великий свели эти атрибуты, которые могут служить основанием трансцендентальной аналогии, к следующим: unum, verum, bonum, res, aliquid (единое, истинное, благое, вещь, нечто)[632]. Сущее как таковое реально, оно есть вещь (res); преодолевая разделенность на части, оно всегда есть единое (unum); в своем отличии от других сущих оно есть нечто (aliquid); по отношению к человеческому знанию о нем оно есть истинное (verum), а по отношению к своей волевой целенаправленности - благо (bonum).
630
"Ce que l'on nomme essence dans les autres êtres est en lui l᾽ act même d'exister" ("То, что в других сущих именуется сущностью, в Нем есть сам акт существования") (согласно Фоме Аквинскому). Е. Gilson, La Philosophie au Moyen Age, Paris (Payot) 1962, p. 532 - "Nihil igitur est in Deum praeter essentiam eius" ("Итак, в Боге нет ничего, кроме Его сущности"). Фома Аквинский. Сумма против язычников. I, 21.
631
"On peut suivre une deuxiéme (voie) et chercher à nommer Dieu d'aprés les analogies qui subsistent entre les choses et lui... En ce sens, nous attribuerons à Dieu, mais en les portant à l'infini, toutes les perfections dont nous aurons trouvé quelque ombre dans la créature" ("Можно следовать вторым [путем] и пытаться именовать Бога по тем аналогиям, которые имеются между Ним и вещами. В этом смысле мы приписываем Богу, доводя их до бесконечности, все совершенства, некоторую тень которых обнаруживаем в Творении"). Е. Gilson, La Philosophie au Moyen Age, p. 533.
632
"Vom (induktiven) Analogieschluss ist wohl zu unterscheiden der (deduktive) Syllogismus mit analogem Mittelbegriff. Gibt es das, dann wäre solcher Mittelbegriff nicht empirisch-analog, sondern transzendental-analog, wie der Transzendentalbegriff des Seins (ens) und die darin beschlossenen fünf Transzendentalien: res, aliquid, unum, verum, bonum" ("От [индуктивного] заключения по аналогии следует отличать [дедуктивный] силлогизм с аналогическим средним понятием. В последнем случае такое среднее понятие является не эмпирически-аналогическим, а трансцендентально-аналогическим, - например, трансцендентальное понятие Бытия (ens) и заключенные в нем пять трансценденталий: res, aliquid, unum, verum, bonum (вещь, нечто, единое, истинное, благое)". G. Sohngen. Analogie, ibid., S. 56