Однако отношение как экстатическое самопревосхождение есть бытийная возможность, а не необходимость, существующая как данность. Это значит, что природа может оказаться бессильной преодолеть саму себя в личном отношении. Существует возможность ограничения, отчуждения или "падения" человека в бытийных границах природной индивидуальности. Бессилие личного отношения означает не отсутствие вообще какой бы то ни было связи с пред–метным миром, а утрату эк–статического характера этого отношения — того характера, который выявляет личностную инаковость и делает возможным эротическое участие и общение. Утрачивая экстатичность, отношение ограничивается рассудочным обозначением пред–метных сущностей; существование отождествляется с мыслью, бытие - с мышлением. Интеллектуальная способность, или энергия, природы уже не различает и не различается в событии отношения как личностная инаковость; она объективируется как общая и безличная естественная способность, которая подчиняется объективной полезности и служит самодостаточности индивида. Человеческое существование перестает концентрировать в себе универсальный способ бытия, личностную единовидность Бытия. Оно переживает падение в бытийных границах природной индивидуальности, становится некоей онтической монадой, просто наделенной индивидуальным самосознанием и рациональным мышлением. И то, и другое опредмечивается в условных отношениях, навязываемых совместным существованием людей и общеупотребительным языком.
Итак, мы говорим о падении личности, чтобы определить ее отчуждение в более или менее недифференцированной индивидуальности, в мышлении и самосознании психологического "я". Это падение отвечает онтическому определению существования в так называемой "классической" метафизике — метафизике Аристотеля, как она была истолкована схоластической и постсхоластической традицией Запада. Иными словами, это падение отвечает онтической заданности существования предпосылками такой онтологии, которая исходит из рассудочно–абстрактного понимания Бытия, из полагания Бытия как мыслимого общего, из причинной связи сущего и Бытия. При этом игнорируется вопрос о различении Бытия и сущего, сущности и энергий. Рассудочное полагание Бытия всегда связано с Бытием сущего, то есть с природой сущего, с пониманием сущего как общего, с отождествлением существования с общей сущностью. Следовательно, в рамках "классической" метафизики как Бытие, так и существование остаются категориями физики, то есть условно опредмеченными определениями. "Физика, — пишет Хайдеггер, — определяет с самого начала сущность и историю метафизики. Также и в учении о Бытии как actus purus (Фома Аквинский), как абсолютном понятии (Гегель), как вечном возвращении одной и той же воли к власти (Ницше) метафизика остается безоговорочно физикой"[662].
Как уже было сказано, Хайдеггер, отправляясь от данных феноменологии, отрицал рассудочное понимание Бытия как природы вообще, но не сумел преодолеть онтического понимания существования. Мы "познаем" Бытие посредством мышления и речи как способ бытия существующего, то есть как потаенность и не–потаенность, проявление и самосокрытие. Однако проявление сущих доступно для нас только в отстоянии (апостазе) онтической индивидуальности. В конечном счете онтологические формулировки Хайдеггера с предельной ясностью показали, что онтическое понимание феноменов, пусть даже при условии преодоления физического понимания Бытия, неизбежно ведет к нигилистической онтологии, к тому, что возможность Бытия приравнивается к возможности не–бытия, Ничто[663]. Явленный пред–мет, как замкнутая в своем простом тождестве сущностность (ὀντότητα) есть то, что есть, и ничто другое[664]. Явленность феноменов "обозначает" предметную онтическую индивидуальность. Она предполагает утверждение: это, и ничто другое, — соотнося таким образом существование с потенциальной возможностью как явления, так и Ничто. Сущее является, потому что оно не есть Ничто. Значит, способ, каким бытийствует сущее, предполагает как проявление, так и ничтожение. Ничто есть возможность Бытия, равновероятная явленности феноменов.
Очевидно, Ничто здесь не связывается с рассудочным схватыванием понятия, антитетичного понятию сущности, — с понятием несуществования, рационально выводимым из понятия существования. Ничто есть предпосылка индивидуальности, предпосылка проявления пред–метов как онтических индивидуальностей. Будучи предварительным условием явленности феноменов, то есть апо–стазом предметов, Ничто позволяет сущему "как таковому" явиться в качестве "синтеза самого себя с самим собой". Апо–стаз определяет статичную индивидуальность, то есть противоположен эк–стазу, динамичному самопреодолению индивидуальности, являющему единовидность личностей и "вещей", универсальность логоса личностной инаковости. Ничто — это пустота апо–стаза предметов. Она обнаруживается тогда, когда отвергается отношение и расчленяется на предметы личностно–энергийная единовидность существующей реальности. Именно отсутствие отношения (то есть "вне" личной соотнесенности) лишает почвы онтическую индивидуальность.
662
См.: Was ist Metaphysik? S. 33-42; Einführung in die Metaphysik, S. 13-15, 223-25, 25, 57.
663
См. M. Heidegger, Was ist Metaphysik? S. 34: "...die ursprüngliche Offenheit des Seienden als eines solchen: daß es Seiendes ist- und nicht Nichts" ("...изначальная открытость сущего как такового: того, что оно есть сущее - а не Ничто"). - См. также Sartre, L'Être et le Néant, p. 40: "L'être est cela et, en dehors de cela, rien" ("Сущее есть это, и вне этого - ничто").
664
См. например: Einführung in die Metaphysik, S. 62; Zur Seinsfrage, S. 33, 38; Was ist Metaphysik? S. 35, 39.