Таков и Вацлав Потурецкий, главное действующее лицо нового романа писателя «Личность». Он литератор-антифашист, учитель провинциальной гимназии, который в трудную для Польши годину без колебаний бросает вызов врагу от имени людей, чьи души ему еще предстоит завоевывать в условиях бешеной антикоммунистической кампании, раздуваемой оккупантами и подпольными буржуазными группировками.
Знакомству с Потурецким мы обязаны как бы находящемуся за кадром герою-повествователю, молодому историку, который кропотливо собирает материалы о его деятельности в годы оккупации. Задача историка гораздо сложнее, чем у других героев Тадеуша Голуя, занятых поиском: например, милицейского офицера, разыскивающего убийц почтмейстера Франека («Человек оттуда»), или журналиста, который расследует преступления гитлеровских «ученых»-изуверов («Рай»).
«Трудно оглядываться назад, трудно вживаться в обстоятельства и условия давно минувшей эпохи», — признается известный польский писатель Збигнев Залуский, автор многих историко-публицистических работ. Особенно нелегко молодому специалисту, даже если он владеет самой совершенной научно-исследовательской методологией. Да, в трудное положение попал начинающий ученый, поставив перед собой цель рассказать о Вацлаве Потурецком и его соратниках, подпольщиках и партизанах, соблюдавших суровые правила конспирации, об эпохе, которая оставила куда больше могил и пепелищ, нежели материальных свидетельств. К тому же люди тина Потурецкого и не стремились обеспечивать себе бессмертия и, если бы их спросили об этом, наверняка ответили бы словами Маяковского:
пускай нам общим памятником будет построенный в боях социализм.Кроме ограниченности чисто документальной базы, мешает и психологический барьер. Молодому гражданину свободной страны, члену могущественного социалистического содружества, непросто понять внутренний мир гражданина буржуазно-полицейского государства, который пережил национальную катастрофу 1939 года и, находясь в коммунистическом Сопротивлении, сражался на два фронта: с оккупантами и отечественными фашистами.
Есть еще один специфический момент, также из области психологии, на который, в частности, намекал в своем письме житейски умудренный отец историка. Идея поиска была подсказана выставкой картин Яна Доброго, художника-любителя. Но в импульсе, который получен от художественного произведения, для исследователя, оперирующего другими инструментами изучения действительности, всегда таится определенная опасность. Искусство властно и может невзначай побудить к частичной подмене строго научного воссоздания фактов образно-романтическим, не способствующим выяснению истины.
К счастью, наш историк-повествователь сохраняет ясность профессионального видения, хоть мы и знакомимся с ним на самой уязвимой для посторонних влияний начальной стадии обработки фактического материала.
Пусть собранные ученым данные разномастны, неравноценны, грешат недомолвками, противоречиями или чрезмерной эмоциональностью — весь этот кажущийся хаос четко организован. Разрозненные клочки фактов и событий слагаются в последовательное повествование.
В романе «Личность» нам открывается новая грань таланта Голуя-художника, мастера своеобразной, впечатляющей мозаики. Кстати, смело примененный здесь прием монтажа имитированных документов и цитат писатель впервые опробовал при построении рассказа «Это», в чем легко убедиться, заглянув в изданный на русском языке сборник «Современные польские рассказы» (1969). Аналогична задача и у собирателя материала о коммунисте — герое Сопротивления, «…нам нужна история живых людей, пусть даже они погибли. Для нас очень важно показать настоящих борцов». Собственно, такова задача и всего творчества Тадеуша Голуя.
Недавно «Трибуна люду» писала, что «для воссоздания правдивой картины любой эпохи существенна не только историческая достоверность, но и правдивое изображение героя человеком, а не монументом». Именно живыми людьми, олицетворяющими специфику определенных этапов польской истории, были персонажи исторических романов Тадеуша Голуя, реально существовавшие деятели польского революционно-освободительного движения Валериан Лукасиньский («Королевство без земли») и Людвиг Варынский («Роза и горящий лес»). Знаменательно, что революционные деятели прошлого упоминаются в числе духовных предтеч «Союза польской революции», созданного Потурецким. Показ идейной преемственности, движущей, конструктивной силы идей — одна из основных тенденций творчества Голуя.