Задумывались над этим и члены Коммунистической партии Польши, я часто с ними встречался в связи с моей деятельностью в «Вици»[7] и в народных университетах, почему-то Потурецкого не пытались привлечь в ряды партии. Он лишь сотрудничал в левых органах печати, а незадолго до войны сблизился с Демократическим клубом,[8] я же сотрудничал с членами КПП по работе в деревне. Со времени нашей совместной работы в народном доме в Гае, где Потурецкие вели занятия с молодежью, я подружился с ними. Я считал, что Ванда Потурецкая идейно ближе мне. Вацлав был типичным интеллигентом, в лекциях же Ванды провозглашались истинно марксистские взгляды на мир, природу и человека. Потурецкие познакомились именно в этом народном доме, а потом, когда Ванда получила должность в той же гимназии, они поженились. Вацлаву я нравился, но я не соответствовал его интеллектуальному уровню и, будучи практиком, не принимал участия в далеких от реальной жизни дискуссиях.
В сентябрьской кампании я участия не принимал, так как был освобожден от военной службы, и все время жил в деревне. Осенью, точно я не помню, в октябре или начале ноября 1939 года, ко мне неожиданно приехал Потурецкий и заявил, что я ему нужен, так как он организовывает подпольную партийную организацию. Я был изумлен, но он не шутил. Он говорил об этой своей партии, как о чем-то совершенно естественном, будто не было поражения в сентябре и оккупации. Сознаюсь, я тогда подумал, что он представитель или эмиссар какой-то организации, просто мне не верилось, что этот «теоретик» сам по собственной инициативе берется организовать партию. Я был слишком удивлен, чтобы хорошо вникнуть в его доводы, во всяком случае, насколько я их теперь припоминаю, уже тогда они попахивали троцкизмом. Там шла речь о мировой революции, но в троцкистском ее понимании. Я сразу скажу, что впоследствии взгляды Потурецкого довольно быстро претерпели изменения в сторону национализма. Но забегать вперед не буду. Я поверил ему главным образом потому, что среди организаторов он назвал Яна Доброго, а я уже тогда знал и высоко ценил этого истинного большевика, который сегодня является гордостью польского рабочего класса. Кроме того, в то время некуда было деваться от своеобразного морального давления. Отказываться от участия было нельзя, ибо это означало отказ вообще, отказ от борьбы с фашизмом. Я согласился, затем последовало учредительное собрание. Потурецкие созвали его у себя дома, под предлогом празднования рождества, была и елка, праздничный ужин, даже с водкой, и рождественские коляды, что также характеризует Потурецкого, так как необходимости в таком пении не было. Не считая хозяев, нас было шестеро: я, Ян Добрый со слесарем «Настеком» из Коммунистического союза польской молодежи, Витольд Земба, студент-юрист, дальний родственник Потурецкнх, Леслав Кжижаковский, выпускник гимназии, и Тадеуш Кромер, учитель физики из той же гурницкой гимназии. Я вел протокол этого собрания. Протокол находится в министерстве госбезопасности вместе с другими документами, которые у меня были, поэтому я лишь коротко расскажу о том, как это выглядело. Правильной линии придерживался только Ян Добрый. По его мнению, нашей целью должно быть распространение среди рабочих идей интернационализма, разъяснение роли Советского Союза, борьба с антисоветской пропагандой об «ударе в спину», организация пролетариата на борьбу с эксплуатацией национального и иностранного капитала, который присваивает себе народное достояние, охрана товарищей, подготовка к захвату власти. Он предлагал послать кого-нибудь во Львов, чтобы установить контакт с находящимися там польскими коммунистами и затем с Исполкомом Коминтерна. Потурецкий в провокационных целях напомнил постановление Коминтерна о роспуске Коммунистической партии Польши. Я говорю, что это попахивало провокацией, так как Потурецкий только называл факты, не давая им оценки. Кроме того, он прямо говорил, что не понимает германо-советского договора и его последствий, хотя должен объективно признать, очень рассчитывал на выступление Страны Советов против Германии. По мнению Потурецкого, наша организация должна была положить в основу своей программы две не подлежащие сомнению предпосылки: нападение гитлеровцев на Польшу является лишь прелюдией наступления фашистского империализма на всю Европу, но фашизм проиграет, ибо он должен будет напасть также и на Советский Союз. Во-вторых, вступление в войну Советского Союза приведет к социалистической революции во всей Европе, а поскольку в Польше революционные силы очень незначительны, нашей первоочередной задачей должна явиться их консолидация, организация, усиление и в дальнейшем революционная борьба за собственную, польскую, повторяю, польскую, программу, которая, как он сказал, не должна повторять советскую. Земба и Кромер настаивали на том, чтобы пока не обсуждать теоретической программы, а создать «открытую» организацию, основной задачей которой была бы борьба с фашизмом, Земба говорил даже о «душе народной». Проблему разрешила Ванда Потурецкая. Она сумела призвать всех нас сдерживать свои чувства, отлично охарактеризовала положение, в котором оказалась Польша, очень хорошо говорила о состоянии умов, и здесь она была права. Горечь поражения и раздражение правящей верхушкой были тогда повсеместными. Она сказала, что мы должны быть теми, кто даст полякам надежду на будущее, людьми надежды.
Потурецкий предложил назвать организацию «Звездой», но это не закрепилось, хотя позже нас так именовали, потому что так называлась наша газета, но вначале о названии — «Союз польской революции» речи не было, иногда только сам Потурецкий в разговоре так называл нашу организацию. Пожалуй, и «Звезда» также исходила от Потурецкого, его старый псевдоним был «Штерн», что значит звезда, не знаю, откуда и почему он его взял. Кажется, он подписывал так статьи в нашей печати. Итак, мы выбрали комитет нашей организации в следующем составе: Потурецкий — «Штерн», я — «Клос», Добрый — «Кавка», Земба — «Спартак» и Анастазий Божедей — «Настек». Комитет являлся коллегиальным органом, но Потурецкий взял на себя роль первого секретаря, которая не была предусмотрена. Он предлагал внутрипартийную структуру не такую, как в ВКП(б), мы и наиболее доверенные лица именовались агентами I степени и были посвящены во все секреты, имея полномочия создавать кружки, остальные же, так называемый актив, не ко всему допущенные, именовались агентами II степени. Добрый и «Настек» должны были заняться рабочими, я — радикальными членами крестьянской партии, Кромер — интеллигенцией, Земба — молодежью старшего возраста, агент I степени Кжижаковский — самыми молодыми. Ванда Потурецкая взяла на себя технические вопросы. У Потурецких были две пишущие машинки и хороший радиоприемник, который они не сдали оккупантам, а спрятали в уборной во дворе. Они знали, что у сторожа гимназии был школьный множительный аппарат, кроме того они имели возможность покупать за бесценок бумагу у Арона Люблинера, ну и, конечно, у них была масса таких знакомых, которые всегда могли пригодиться, значительно больше, чем у нас всех. Это правда…
Стихи Вацлава Потурецкого
Сочельник 39
25. XII.1939
Жене
7
Союз сельской молодежи «Вици» — культурно-воспитательная организация, созданная в 1928 году, связанная с крестьянской партией «Стронництво людове»
8
Прогрессивные антифашистские группировки польской интеллигенции в 1937–1939 гг., оказывали широкую поддержку антифашистскому фронту.