— Александр, — позвал его доктор Дитрих, одновременно жестом давая понять остальным сопровождающим, чтобы они вышли из камеры и оставили их одних.
Когда стеклянный куб снова стал целым, мальчик соизволил обернуться.
Глаза его, обычно светло-серые, сейчас больше напоминали грозовые тучи, а открытый и любознательный взгляд сменился отстраненностью.
— Александр, ты нас очень напугал, — Воспитатель решил начать разговор менее агрессивно. — Не хочешь рассказать, что произошло, и где был все это время?
Александр лениво перевел взгляд с доктора на свои ноги, как будто не хотел вступать в диалог.
Доктор решил подойти ближе. Он сел на небольшую каменную скамью, с которой обычно всегда беседовал с мальчиком, и попытался снова.
— Может, ты хочешь меня о чем-нибудь спросить? — Доктор не знал, что именно успел увидеть мальчик, пробираясь по вентиляции мимо разных лабораторий, лекционных и выставочных залов, а также других стеклянных камер. В любом случае, то, что он увидел, уже успело нанести непоправимый вред всей той работе по персональной ассимиляции, в ходе которой подопытный должен был приблизиться к своему древнему эталону.
Александр снова взглянул на собеседника и почему-то улыбнулся. Впервые за семь лет общения с подопечным, доктор Дитрих почувствовал, что словно совсем не знает этого мальчика, и в этот раз в стеклянной камере изучают его самого.
Робот-скарабей шустро продвигался вперед по вентиляционным трубам, не забывая при этом проверять, следует ли за ним храбрый ребёнок.
Александр давно уже потерял счет времени и перестал бояться погони. Сейчас он настойчиво отгонял от себя мысль, что останется в этих туннелях навсегда. И если бы не его роботизированный друг, то давно уже поддался бы удушающему чувству панки.
Внезапно тихий звук металлических лапок о поверхность туннеля прекратился. Мальчик дополз до скарабея и с сомнением посмотрел вперед. Туннель впереди внезапно обрывался черной пропастью, из которой доносился странный и гулкий шум.
Александр взглянул на своего друга и увидел в его глазах новое бегущее слово:
«Прыгай».
Ну уж нет! Ком подступил к горлу ребенка, а ладошки предательски вспотели.
— Я не смогу, — шепотом произнес мальчик, уже начиная жалеть, что вообще решился последовать в неизвестность. Там за спиной был его дом. Его кровать, игрушки. Он знал, что за стенами комнаты скрывается целый мир и жаждал его увидеть. Чувствовал, что что-то скрывают от него. Но Воспитатель всегда говорил, что время еще придет.
Зачем же он решил сам поторопить события?
В темноте загорелось новое послание:
«Я с тобой».
Александр на мгновение задумался. Он вспомнил строки Гомера:
«Ибо из тварей, которые дышат и ползают в прахе, Истинно в целой вселенной несчастнее нет человека»
Затем приподнял скарабея на руки, взглянул на святящегося в темноте друга, и с замиранием сердца поддался вперед.
Сначала он ощутил ужас свободного падения. Затем что-то яркое пронеслось мимо него, и Александр шлёпнулся холодную темную воду. Одной рукой он инстинктивно стал размахивать изо всех сил, а вторая крепко прижимала к груди скарабея.
Мгновения казались вечностью, но на самом деле уже через несколько секунд несколько сильных рук подхватили ребенка за плечи и подняли над водой, как только что родившегося детеныша.
Несколько незнакомых взрослых лиц стали вырисовываться из-под слипшихся из-за воды кудрей мальчика. И на удивление все они лучились добротой и теплом.
Кто-то накинул на плечи Александра теплой тканью и похлопал мальчика по плечам, пытаясь унять его сильную дрожь.
— Все позади, — сказал один из спасителей, молодой человек с густыми каштановыми волосами. — Теперь ты на свободе, и мы отвезем тебя в безопасное место. Кстати, меня зовут Георгий.
— Александр, — тихо произнес мальчик, но судя по улыбкам остальных, имя его всем было известно.
— Пора отплывать, — сказал второй мужчина и поднял откуда-то длинное весло. Чтобы снова опустить его в мрачные воды.
Мальчик наконец огляделся. Впервые в жизни он сидел в лодке, которая продвигалась вперед по тускло освященному каменному туннелю. Свет лился сверху, словно бы река, по которой плыла лодка, находилась в какой-то глубокой расщелине.
Александр не мог объяснить, почему доверился этим людям, и откуда нашел в себе силы проделать этот путь. Но что-то в глубине детского сердца говорило, что оно того стоило.