Наконец она доходила до кабинета – домашнего офиса Джерри. Он выглядел более обжитым, чем все остальные помещения в доме, которые ей довелось увидеть. На столе лежали стопки бумаг и стоял стакан с недопитым виски. Галстук свисал со спинки кресла на колесиках. На полу даже валялись смятые бумажные пакеты из-под фастфуда.
Лишь однажды Лорен чуть не поймали на месте преступления. Это произошло несколько месяцев тому назад. Она стояла напротив кухонного окна Сиары, держа руки в карманах мешковатого кардигана. Лорен потеряла счет времени, представляя, как залезает на один из барных стульев горчичного цвета. Двойные стекла были практически звуконепроницаемыми, так что она не услышала, как Белла заходит на кухню. Заметив вспышку ее розового плаща, Лорен резко пригнулась, как только девочка отвернулась от открытого холодильника. Она сползла вниз, и ее замшевые ботинки утонули в клумбе. Лорен зажала голову между коленями и крепко зажмурилась, ожидая, что Сиара сейчас выйдет на улицу и начнет ей угрожать. Но ничего не произошло. Казалось, тогда она чудом спаслась, однако это никак не удержало ее от того, чтобы снова туда пойти.
Сегодня Лорен заметила, что входная дверь дома была приоткрыта. Она снова проверила Уиллоу через смартфон. Все еще спит. Ей вдруг стало интересно, почему в доме было так тихо, но была одна вещь поважнее: Лорен надо было ей кое о чем сказать. Еще до того, как объявить об этом Шону, она хотела рассказать Сиаре о своем решении переехать.
Она представила, как Сиара радуется и испытывает облегчение, узнав о ее планах. Переезд стал бы своего рода оливковой ветвью. Он положил бы конец всем этим годам вражды и пререканий между ними. Как только семья Лорен уедет, никому из них не придется жить рядом с плохими соседями.
И ей хотелось, чтобы Сиара узнала об этом до того, как нанесет ей новые удары.
Направляясь к дому, Лорен улыбалась, предвкушая, как разделит прекрасную новость о своем отъезде с человеком, который хочет, чтобы она исчезла.
Ожидая, что Сиара в любой момент появится в дверях и спросит, что соседка делает на ее участке, она не строила иллюзий. Лорен знала, что ей тут не рады.
Однако никаких признаков присутствия Сиары не было, даже когда Лорен уже дошла до самой входной двери. Она заглянула в прихожую, стараясь не переступать порог.
– Сиара?
Никто не ответил. Дети Сиары всегда хорошо себя вели, но даже по их меркам сегодня было слишком тихо. Возможно, Белла ушла в детский сад, но Финна тоже совсем не было слышно.
– Это Лорен. Есть кто дома?
Она должна была быть там. В отличие от Лорен, которой приходилось везде ходить пешком, Сиара покидала дом исключительно за рулем.
Лорен зашла в прихожую, больше похожую на обложку журнала, посвященного дизайну: ряд высоких розовых орхидей в хромированных горшках стоял вдоль одной стены; люстра, ниспадающая с потолка водопадом пузырьков, и гигантское позолоченное зеркало у противоположной стены. Дальше по коридору была дверь, которая, как уже знала Лорен, вела в гостиную. Напротив нее находилась кухня, и дверь в нее была распахнута настежь. Все это казалось каким-то запретным и странным, как когда ей было тринадцать лет и она забрела в секс-шоп в городе, пока ее мама разглядывала украшения в витрине на другой стороне улицы. Лорен стояла возле входа, изучая постеры на стенах и странные предметы, которые ей ни о чем не говорили. Например, кожаный ошейник с шипами казался слишком опасным для питомца. Продавцы болтали между собой, не замечая, что Лорен зашла в магазин. А потом мать с криком выволокла ее оттуда за руки.
Все еще ожидая, что Сиара появится в любой момент, Лорен кралась по коридору, который заканчивался внушительной винтовой лестницей, ведущей в спальни. Если Сиара отдыхала наверху, то где были дети? Лорен знала, что не должна была тут находиться, еще с прошлого раза. Но смутное ощущение, что что-то не так, заставляло ее идти вперед.
И тут она увидела на полу что-то похожее на кучу тряпок. Копна золотистых волос. Это была Сиара, неподвижно лежавшая с повернутым в сторону лицом. Она была такой же тихой, как и весь ее дом. Лорен прикрыла рукой рот, чтобы не закричать и не разбудить Уиллоу. Она протянула руку и, чтобы хоть немного успокоиться, потрогала дочь за свисавшую ножку. Лорен ощутила мягкое сонное дыхание малышки на своей шее.
– Сиара! Ты в порядке? – спросила она напряженным шепотом, бросаясь к соседке, но затем резко отшатнулась. К горлу подкатила тошнота. Вокруг головы Сиары расходилась лужа свернувшейся крови. В ноздрях тоже запеклась кровь, а руки и ноги были неестественно согнуты, словно у человечка, нарисованного ребенком.
Сиара была мертва, и Лорен понимала, что должна уйти. Пусть кто-нибудь другой возьмет на себя эту ответственность и вызовет полицию. Не она. Особенно после того, какое предупреждение ей сделал Шон.
Был ли это несчастный случай или нет, неважно. Лорен не должна была стать тем, кто найдет тело.
Ведь именно этого Сиаре и хотелось бы.
Часть первая Тогда
Глава первая
Тридцатое августа
Лежа на своей половине кровати, Мишти до самого подбородка натянула теплое одеяло. Она никак не могла согреться, что бы ни делала. Казалось, холод проник в ее кости и поселился в них сразу же, как она приехала в Ирландию. Тогда первый дождь промочил ее ноги прямо сквозь ботинки. Она пробовала все: носить толстые шерстяные носки, надевать под одежду термобелье и заворачиваться в кашемировую шаль, которую ей подарили на свадьбу. Ничего не работало: в последние пять лет у нее постоянно был насморк, и от этого все время хотелось есть.
Мишти родилась в Калькутте у родителей, которые, как ей казалось, желали ей всего самого лучшего. И этим самым лучшим для нее стал доктор Парт Гуха. «Я – врач, ставлю тебя в известность», – сразу сказал он на свидании, которое они им устроили.
Парт был академиком с докторской степенью по психиатрии и не слишком робким человеком. Он жил и работал в Ирландии, но прекрасно осознавал, каким ценным женихом считался в Индии. Родители рекламировали его потенциальным невестам на брачном рынке, как прекрасный вариант, и они не преувеличивали. Он был выше, чем средний бенгалец. Он в относительно молодом возрасте самостоятельно устроился в западной стране, и ему неплохо платили. Родители сообщали его точную зарплату, словно речь шла об акциях на Уолл-стрит. Он происходил из хорошей семьи, и штампы в его паспорте говорили сами за себя. Если бы он был домом, а родители – риелторами, то он стоил бы миллионы и находился в великолепном месте с непревзойденным видом. Родители Мишти не могли поверить своему счастью: они участвовали в «торгах» наряду с другими нетерпеливыми «покупателями».
Все они, склонив головы и сложив руки в жесте благодарности, представляли своих дочерей. Некоторых из них принимали, пожимая плечами, других же сразу отвергали, не давая им второго шанса.
Мишти и Парт впервые встретились в калькуттском ресторане, который позиционировал себя как настоящая американская закусочная. Там стояли диванчики, обитые коричневой кожей, а столики были отделены друг от друга прозрачными перегородками. Посетителям подавали молочные коктейли, картошку фри и гамбургеры с котлетами из куриного фарша. Их родители заранее продумали все, включая время и место свидания.
За нее тоже все решили, даже то, что на ней будет надето (джинсы, чтобы показать, что они достаточно прогрессивны, но более традиционная курта вместо блузки – это поможет сформировать правильное впечатление о семье, к которой она принадлежала, и продемонстрировать, что она сумеет поддерживать традиционные ценности в западных условиях), что она закажет (только бургер и, возможно, молочный коктейль, если он будет настаивать, но из вежливости нужно сказать, что она слишком сыта, чтобы брать еще и десерт) и список тем (его научные достижения, погода в Ирландии, по чему он скучает в Калькутте; главное – позволить ему рассказать о себе).