Но теперь некая солидная Нью-Йоркская газета, совершенно не знающая действительных обстоятельств, распространяет оскорбляющие меня обвинения. Большинство из них относятся к последним десяти годам моей жизни. Так как эти обвинения бросают тень на мой моральный облик, и задевают умершего человека, уважаемого друга моей семьи, то я не могу далее молчать…
Эта газета обвиняет меня в том, что в 1858 и 1868 годах я была представительницей «demi-monde» («полусвета»), что у меня была связь с принцем Эмилем Витгенштейном, от которого, как говорит газета, я имела незаконнорожденного сына.
Обвинение во-первых, смешное, но во-вторых и в-третьих, оно направлено и на других лиц. Умерший принц был давнишним другом нашей семьи. Последний раз я его видела, когда мне было 18 лет. До самой его смерти я переписывалась с ним и его женой. Он был двоюродным братом русской императрицы и никак не мог бы подумать, что на его могилу современная нью-йорская газета выбросит такую грязь. Мой долг требует от меня возражения против этого обвинения нас обоих, а также защиты чести теософии и всех тех, кто живет, руководствуясь ее учением. Поэтому я аппелирую к американскому суду и американским законам. Я отказалась от росссийского подданства в надежде на то, что Америка охраняет своих граждан. Пусть моя надежда не окажется напрасной». [19, т. V, с.187]
В 1892 году, в ноябрьском номере, журнал «The Path» поместил следующее сообщение от редакции: «В июле 1890 года газета „Sun“ опубликовала статью, в которой содержались тяжкие обвинения Е. П. Блаватской, и были оскорблены также полковник Олькотт и В. Джадж: там утверждалось, что они присоединились к Теософическому Общству для того, чтобы жить за его счет. Статья была задумана как общее нападение на Теософическое Общество. Автор этой статьи – наш недруг, который был когда-то нашим другом… Г-жа Блаватская и г-н Джадж возбудили дело против газеты „Sun“, а также против автора этой статьи – Е. Коуеза (Е. Koues) из Вашингтона, – в Нью-Йоркском суде… Однако в 1891 году г-жа Блаватская скончалась и, поскольку дело это касалось личного оскорбления, то с ее смертью газете уже не предстояло выступать в суде по этому делу. Это обстоятельство надо принять во внимание в связи с последующим событием. В 1892 году газета „Sun“ в номере от 26 сентября поместила следующее редакционное сообщение:
«На следующих далее страницах мы помещаем статью В.К. Джаджа, в которой рассказывается о романтической жизни знаменитого теософа – покойной Е. П. Блаватской. Мы пользуемся этим случаем, чтобы отметить, что мы были введены в заблуждение д-ром Коуезом и в номере газеты от 20 июля 1890 г. поместили написанную им статью, содержащую необоснованные обвинения против г-жи Блаватской. Настоящая статья г-на Джаджа опровергает все поднятые д-ром Е. Коуезом обвинения, и мы хотим довести до сведения наших читателей, что мы признаем все тогда опубликованные обвинения в отношении Теософического Общества и его руководителей неправильными, и считаем, что статью Е. Коуеза нам не следовало печатать».
Учтите, что в это время газете «Sun» судебное преследование уже не угрожало. Это говорит в ее пользу. Так закончилось это дело» [19, т. VII, с.248]
В архивах Теософического Общества имеется письмо Е. П. Блаватской, заботливо сбереженное полковником Олькоттом. В этом письме говорится о ее обследовании врачами, когда она была больна, в Европе, в 1885 г. Первого листа этого письма нет, а второй начинается с середины фразы: «…Он принес свои инструменты, зеркало, с помощью которого смог заглянуть внутрь, и другие ужасающие вещи. После обследования он спросил меня с удивлением: „Разве вы были замужем?“ „Да, но детей у меня не было“, – сказала я, не желая вдаваться в физиологические подробности. «Ну, конечно, нет, – ответил он, – ибо, как я вижу, у вас не было сношений с мужем». Я это рассказала Синнету и госпоже Тидеско, которые были после этого осмотра. Синнет настаивал: «Получите свидетельство! Получите свидетельство!» Я поняла причину и потому вчера, когда профессор снова пришел, я спросила его, может ли он дать свидетельство, говоря, что некоторые мои враги утверждают, что я имела детей. Он сейчас же согласился…
Он сказал, что у меня от рождения матка загнута, и у меня не только никогда не могло быть детей, но что это является причиной моего настоящего заболевания мочевого пузыря и что, если бы я когда-либо имела сношения, то каждый раз это вызывало бы воспаление и сильные страдания. Я послала свидетельство Синнету, так как он говорил, что оно ему необходимо. Это большой стыд, но и большая победа».
Медицинское свидетельство гласит следующее: «Я, ниже пордписавшийся, свидетельствую, что г-жа Блаватская, секретарь Бомбейско-Нью-Йоркского Теософического Общества в настоящее время лечилась у меня. Она больна „Anteflexio Uteri“ („перегиб тела матки спереди“), по-видимому, от рождения. Как это показало подробное исследование, г-жа Блаватская никогда не была беременной, и, следовательно, не могла иметь детей, ни преждевременных родов. Доктор Опенгейм, Вюрцбург, 5 ноября 1885 года. Удостоверяют: Хюбе Шлейден, Франц Гебхард».
Вместе с этим свидетельством в архивах Теософического Общества находится письмо, от которого осталось едва ли 1/4 листа. В нем говорится: «– – Вот оно, ваше глупое „свидетельство“… Врач, который исследовал меня три раза, говорит лишь то, что профессора Боткин и Пирогов сказали еще в Пскове в 1862 году, что я никогда не могла иметь сношений с мужчиной без воспаления внутри, так как у меня там чего-то не хватает…»
С этим наследием прошлого Е.П.Б. перешла от путешествий «к служению ученичества».
Глава 28
Бедность и нищета в Нью-Йорке
Вильям Кингсленд в своей книге «Истинная Е. П. Блаватская» писал о том, что в 1873 году Е. П. Блаватская завершила «годы странствий», которые она провела в разных странах, среди людей разных рас, объединений и обществ (от самых примитивных до высокоаристократических). Она искала и нашла множество оккультных явлений, которые наука того времени не считала достойными внимания, а религия приписывала работе Сатаны и его приспешников.
«Кем, – спрашивает он, – должны мы считать ее, – это беспокойное, неистовое и совершенно необычное проявление жизни?» И отвечает: «Работником Учителя в мире». Она начала эту работу в виде эксперимента в Каире, организовав там свое «Спиритуалистическое Общество». Попытка эта не удалась. Полковник Олькотт отмечает: «Я решил использовать шанс, упущенный ее группой в Каире в 1871 г.» [18, т.1, с.24]
Мы видим ее далее в Нью-Йорке, где она появилась 7 июля, почти совсем без денег, выехав из Парижа на следующий же день после получения «указания». Она написала отцу, чтобы он выслал ей денег в Нью-Йорк на имя русского консула, но на получение денег требовалось время, а консул отказался выдать ей деньги взаймы. Ей пришлось искать какую-нибудь работу, чтобы заработать на хлеб. Она говорила, что поселилась в беднейшем квартале Нью-Йорка, на Медисон Стрит и содержала себя, выделывая искусственные цветы у одного добросердечного еврея – владельца этого предприятия. Она всегда с благодарностью вспоминала этого человека.
Анна Баллард – старая журналистка и член клуба Нью-Йоркской прессы рассказывала, что встретила Е.П.Б. «примерно через неделю после того, как она в июле 1873 года приехала в Нью-Йорк. Я в то время была репортером газеты „New York Sun“ и мне надо было что-то написать на русскую тематику. В поисках материала я узнала от своего друга о появлении этой русской дамы и поехала к ней… Она мне сказала, что не собиралась покидать Париж до самого последнего дня перед отъездом. Но почему она приехала сюда, и кто ее так торопил, она не сказала. Я помню очень хорошо, как она с гордостью сказала мне: „Я была в Тибете“. Почему она этому придавала такое большое значение, почему поездка в Тибет значительнее, чем ее путешествие по Египту, Индии и другим странам, этого она мне не поведала, и я не смогла этого понять, но говорила она о пребывании в Тибете с особым значением и энтузиазмом. Сейчас, конечно, я знаю, что это значило». [18, т.1, с. 20—22]
Другая дама, знавшая Е.П.Б. в ее первые трудные дни пребывания в Нью-Йорке – Элизабет К. Г. Холт, к счастью, больше написала об этом: «В то время женщины еще не работали в больших учреждениях. Лишь немногие из них начинали тогда борьбу за свои „права“. Те, которым приходилось зарабатывать себе на жизнь, работали учительницами, телеграфистками, различного рода швеями, служили в магазинах, торговавших разными мелочами. Платили им очень мало. Пишущие машинки еще не были в то время изобретены. Если дама путешествовала одна, то в лучшие гостиницы ее не пускали. Эти затруднения в поисках себе пристанища привели Е.П.Б. в дом, где я ее и встретила. Я всегда удивлялась, как она, приехавшая в Нью-Йорк чужестранка, смогла найти такой дом.