О, как же легко ему удается взбесить ее — одним лишь насмешливым тоном, одной лишь небрежной, неотразимой улыбкой! Лорен стиснула зубы и с вызовом улыбнулась в ответ. Ни за что на свете этот наглец не узнает, что довел ее до исступления!
Медленно, очень медленно лицо Ариона Моргана изменилось. Исчезло куда-то чеканное, жесткое высокомерие, едкая насмешка сменилась теплой, едва заметной улыбкой. Как зачарованная смотрела Лорен на это преображение, гадая втайне — к чему бы это?
Какие у него зеленые глаза! А ресницы — густые, длинные, черные… В памяти Лорен живо возник образ мальчика — того, что в убийственном холоде зловещей темницы взял ее за руку и сказал, что спасет ее. Как торопливо и жарко забилось тогда ее сердце.
Видение прошлого смешалось с настоящим, и словно горячая волна омыла Лорен, сметая прочь незримые оковы, которых она прежде и не замечала. Словно в зимнюю холодную ночь ее вдруг согрело тепло чужого костра, и причиной всему был этот англичанин, ее заклятый враг.
У Лорен закружилась голова, во рту вдруг пересохло. С немалым трудом, но все же она отвела взгляд. Ей нельзя здесь оставаться. Нужно уйти, прежде чем этот человек заметит ее слабость, поймет, что она поддалась его проклятым чарам.
Лорен медленно пошла к двери, борясь с желанием стиснуть кулаки. На пороге она остановилась и, не оборачиваясь, сказала:
— Я спасла тебе жизнь, Морган, тебе и твоим людям. Это так, но больше этому не бывать. В следующий раз я первой возрадуюсь, когда тебя убьют.
С этими словами она вышла из комнаты и заперла за собой дверь.
На следующий день Лорен не пошла к раненому.
Сама себе она объясняла это тем, что у нее много других дел. Надо поговорить со своими сородичами, навестить раненных в недавнем бою, проверить дозоры, припасы, работу на полях и рыболовные сети. Словом, дел невпроворот.
Лорен велела передать англичанам, что их господин скоро будет в состоянии отправиться в путь. Она знала, что люди Моргана уже вне себя от беспокойства, и хотя Лорен грозилась оставить Ариона заложником в замке Кейр, в глубине души она хорошо понимала, что перед лицом нового врага затевать склоку со старым было бы верхом безумства. Клан Макрай и так уже держался из последних сил — кто-кто, а Лорен это хорошо знала.
Каждый день, с тех пор как погиб отец, она просила у господа сил действовать так, как действовал бы на ее месте этот великий воин и предводитель. После смерти мамы отец сам растил ее, сам наставлял и обучал с такой горделивой уверенностью, словно воспитывал сына, а не дочь. Не родись Лорен женщиной, сейчас во главе клана по праву стояла бы она, а не ее двоюродный брат. Этому, конечно, не бывать, и все же как-то само собой вышло, что после гибели отца Лорен приняла на себя все его обязанности.
И в тревожной неразберихе последних дней все ее сородичи смирились с этим. Почти все. В их глазах Лорен была наследницей покойного лэрда, тем более что она говорила его словами и поступала сообразно его мыслям. Она многому научилась, наблюдая за отцом, а то, чего не знала, умела предугадать.
Новый лэрд сейчас находился между жизнью и смертью. Лучшие целители клана пользовали его всеми мыслимыми снадобьями, однако все понимали, что их старания могут пропасть втуне. Квинн потерял много крови и до сих пор не пришел в себя после удара по голове.
При таких обстоятельствах Лорен, не задумываясь, приняла на себя обязанности лэрда. Это случилось так же естественно, как день сменяет ночь, и так стремительно, что, похоже, одна только Лорен и дивилась втайне тому, что произошло.
Это было у нее в крови, унаследованной от многих поколений предков — лэрдов клана. Вести сородичей. Защищать Шот. Спасти клан. И каждый день она ломала голову над новыми заботами и бедами, стараясь думать и поступать так, как думал и поступал бы ее отец.
Как уберечься от викингов?
«Удвой дозоры, — отвечал ей голос отца. — Будь настороже по ночам. Они выбирают для нападения безлунные ночи. Будь готова к новым ударам».
Как быть с ранеными?
«Заботься о них. Утешай их. Поднимай их дух, как только сможешь».
Чем помочь Квинну?
«Молись за него».
А англичане? Что делать с графом Морганом и его людьми?
Ответа не было. Призрачный голос отца не знал, как справиться с таким поворотом судьбы. Лорен даже вообразить не могла, что сказал бы обо всем этом отец, будь он жив.
А потому она занялась делами, которые были для нее просты и ясны. Она говорила с сородичами, согревала их уверенной улыбкой, и в речах ее не было места страху, который пожирал ее душу. Она заходила в кухни, где трудились женщины, навещала детей, игравших под присмотром нянек. Вместе с воинами своего отца она обсуждала, как укрепить ночные дозоры. Когда начало смеркаться, она отправилась в залу, где содержались раненые.
В последней стычке с викингами никто не погиб. Казалось чудом, что все они уцелели — даже англичане, — потому что предыдущие две стычки закончились куда плачевней. В первой погибли восемь воинов, во второй — десять, и среди них отец Лорен.
Она неспешно шла меж кроватей, на которых лежали раненые, негромко и серьезно беседовала с ними — пусть видят, что она цела и невредима и все так же полна решимости отразить набег чужаков. Раненые смотрели на нее с надеждой. В их глазах загорались уверенность и гордость. О каждом из них Лорен поговорила с Элиасом, лучшим целителем клана. В кратких его ответах она искала ободрение и надежду на лучший исход.
— Что с Квинном? — спросила она.
— Никаких изменений.
Сказав это, Элиас умолк, а Лорен стиснула зубы, в одиночку борясь с неодолимым страхом.
Когда она ушла, сумерки давным-давно сменились ночью, и проголодавшейся Лорен пришлось шарить в кладовой, где хранились остатки общего ужина. Свою порцию она съела в тишине и одиночестве, на одной из башенок, любуясь с высоты дикой красотой родного острова, безмятежно погруженного в чернильную густоту ночи. Невдалеке неумолчно шумело море, и черные волны во мраке искрились лунным серебром. Низкие звезды мерцали над самой ее головой.
Мимо прошел часовой, поздоровался с Лорен, и она кивнула в ответ.
Пора.
У дверей Моргана и той комнаты, в которой содержались его люди, постоянно стояла стража. Лорен подождала, покуда часовой без единого слова отпер комнату графа, и, войдя, бесшумно прикрыла за собой дверь.
Комнату освещал только лившийся из окна призрачный звездный свет. Лорен подошла к тюфяку, полагая, что увидит англичанина крепко спящим. Но он не спал. Его там вообще не было — одни лишь смятые одеяла.
— Шпионишь, Макрай?
Лорен стремительно обернулась на звук и увидела в сумраке у стены смутный силуэт. В темноте белела повязка.
— Что ты там делаешь? — резко спросила она.
— Замышляю побег, что же еще. — Ночной мрак надежно скрыл лицо англичанина, но Лорен могла бы побиться об заклад, что он усмехнулся.
Словно и не заметив саркастической нотки в его голосе, она сделала шаг и вышла из полосы призрачного звездного света. Теперь оба они стояли в темноте.
— Ты себе только навредишь. Тебе еще нельзя вставать, не то так и не поправишься.
— И что же?
Опять он ей дерзит. Англичанин, похоже, был просто неистощим на дерзости, но сейчас Лорен слишком устала, чтобы пикироваться с ним. Ей едва хватало сил на то, чтобы просто стоять с ним рядом, притворяясь равнодушной к его мужским чарам, не выдавать смятения, которое царило в ее душе.
— Что ж, валяй! — язвительно бросила она. — Помри, раз уж тебе так хочется. Сейчас у тебя откроются раны, и ты истечешь кровью. И отлично. Мне до смерти надоело тратить на твои повязки доброе полотно.
Из темноты донесся негромкий смех.
— Да уж, Макрай, ты наверняка порадуешься, что больше не придется со мной возиться.
— Точно. Устрою праздник в честь твоих похорон. Так что, будь добр, поторопись. Мне не терпится всласть поплясать.
На сей раз он не засмеялся и шагнул ближе к Лорен. Звездный свет залил его лицо, запутался в черных как смоль волосах, замерцал в непроглядной глубине глаз. Больше Арион Морган не улыбался — он снова стал самим собой, графом, высокородным рыцарем, и, хотя из всей одежды на нем было только обернутое вокруг талии одеяло, от него веяло силой, достоинством, властью. Никогда прежде Лорен не встречала подобного мужчины.