- Ясно… Я ошиблась… - помедлила и всё же добавила, - в вас.
- Да, вы ошиблись. И вам действительно, лучше уехать.
- Жаль. – она ещё помолчала, - дам вам совет, напоследок. Что бы вы не собирались сделать - отмените это. Вам противостоит система, и вам с ней не справиться.
Но совет попал в пустоту, в глазах женщины напротив, ничего не дрогнуло. Она осталась спокойна.
- Мне противостоят люди, и я до них доберусь.
«Мда, Рейнер ещё не знает, с кем имеет дело. Она очень опасный противник, и слишком уверенный в себе, слишком… а это значит, что за её спиной кто-то есть», - мелькнуло в голове девушки.
- Удачи вам, и прощайте.
Мария встала и ушла.
Светлана посмотрела ей вслед через окно, отметив, что никто не подошёл к ней, и никто за ней не последовал.
«Значит всё-таки, пришла одна… Может зря я с ней так жёстко? Но сейчас не до неё, и ей действительно лучше уехать куда-нибудь, а от меня ей, тем более, лучше держаться подальше сейчас».
Весь оставшийся день, все средства массовой информации только и говорили про ограбление века. Репортёры показывали разбитые окна, и взломанные замки. Возмущались отсутствием нормальной системы сигнализации, и, как всегда, не работающими в нужный момент камерами. Заходились в возмущении, что коррупция и нерадивость чиновников, отвечающих за всё это, не должны останется без наказания, и так далее, и так далее.
Светлана посмеивалась, глядя на всю эту дымовую завесу, и ждала звонка. «Интересно, кто будет разговаривать со мной, сам Рейнер, или кто-то другой? Рейнер вряд ли, это уж будет слишком, хотя безнаказанность, всегда играет злую шутку с такими людьми. Им начинает казаться, что с ними никогда, ничего не может произойти, что они всесильны. Даже выпендриваться начинают этим. Ладно, посмотрим...»
Торг.
И звонок последовал. Он раздался на следующий день, ровно в 13-30.
- Слушаю, - отозвалась Светлана, показывая Бартман, в чьей квартире она опять находилась, что это ТОТ самый звонок.
- Поздравляю, мы вас недооценили.
- Кто это? – спросила Светлана, хотя сразу узнала голос Шаховой. Ей просто нужно было немного времени, чтобы прийти в себя от неожиданности.
- Вы узнали, не прикидывайтесь.
- Да, узнала, и надо признаться, удивлена. А что тогда с остальными, Кашиной и Викторией?
- Что с Кашиной я, правда, не знаю, а Виктория, действительно погибла случайно.
- А мою подругу действительно случайно, вместо меня, сбила машина? Не разочаровывайте меня этой хернёй, Любовь Павловна, а то я несерьёзно начну относиться к вашим словам, и попрошу передать трубку Рейнеру.
- О, - только и нашлась, что сказать Шахова и после небольшой паузы в трубке послышался знакомый мужской голос.
- Здравствуйте госпожа Волкова, раз уж вы так много знаете, давайте перейдём прямо к делу.
- Давайте.
- Сколько вы хотите за рисунок?
- Один миллион долларов США.
На том конце замолчали и, когда молчание стало совсем уж неприличным, Рейнер с небольшой трещинкой в голосе (а сука, вот что производит на таких, как ты впечатление - сумма с шестью нулями, - злорадно отметила этот факт Светлана), произнёс:
- Кхм, это очень много. Он столько не стоит, вы же знаете.
- Он стоит столько, сколько я говорю. Всего один миллион долларов, и вы останетесь в живых. Вот такой у вас, на самом деле выбор.
- Сто тысяч долларов.
Светлана нажала отбой и, положив телефон перед собой на стол, начала считать в слух:
- Раз, два, три, четыре…
Рейнер перезвонил:
- Двести, - начал было он…
Но Светлана опять нажала отбой, потому, что прекрасно понимала, что он даст столько, сколько она скажет.
Ещё один звонок.
- Да не бросайте вы трубку – пятьсот. Слышите ПЯТЬСОТ и ни копейкой больше.
- Прекратите, а? Ну что вы как базарная баба? Стыдно, ей богу. Один миллион долларов, наличными, ясно? А то я скажу полтотра, и вы заплатите мне полтора.
- Хорошо, получите. Хотя зачем вам? Вам жить-то осталось…
И Светлана снова нажала отбой.
- Какой мелкий человечешка, а? – Она с возмущением смотрела на Бартман, - Ведь офицер, в прошлом. Служба, долг, Родина – где это всё?»
- Вы так смело с ним… Вдруг не перезвонит?