Тут до Катерины наконец дошло, что она вышла из лесу и потерянно стоит на краю ночного луга. Десятки черных котов и кошек в лунном свете охотились за майскими жуками, подпрыгивая и хватая лапами воздух, будто танцуя древний магический танец. А вдалеке темной громадой высился тщательно сложенный костер для майской ведьмы. У костра, такой же огромный, как груда бревен, сидел Беленус. Причем не просто так сидел — бог Бельтейна поджидал ее, Катю.
— И чего им всем приспичило со мной разговоры разговаривать? — пробурчала Катерина, направляясь к костру. — Сперва Апрель, потом он… Хорошо хоть эта… Теанна занята, ей не до меня.
— Не надейся, — отрезала Наама, выныривая из пучка засохшей прошлогодней травы. — Поговорить с тобой намерены все, без исключения.
— Ты еще напомни: имя вам легион, чтобы ненароком не обрадовать, — съязвила Катя. — Вы меня в клочья разорвать хотите, да?
— Да. — Голос демона звучал совершенно искренне и серьезно. — Мы хотим разорвать тебя в клочья и сожрать. Мы этого жаждем. И будь мы не демонами, а ангелами, мы бы так и поступили.
Еще один парадокс и моя голова лопнет без всякой помощи демонов! — уныло подумала Катерина, приближаясь к Беленусу, вальяжному и хмельному, в веночке набекрень.
Бог Бельтейна, казалось, вовсе не замечал Катю. Он наблюдал за котами, парящими над землей и когтящими воздух, мурлыкая себе под нос:
Тим Финнеган, Тим Финнеган, вздохнула Катерина, ветреник и сердцеед, головная боль заботливых мамаш, почему именно ты даришь женскому сердцу предчувствие счастья? Почему этой способностью не наделен Дрюня, которому лишь в глазах собственной матери уготована роль красавца и умницы Анджея? Все равно, настрадавшись из-за Тимов Финнеганов, мы обретаем покой возле безответного и безотказного Дрюни, поддерживавшего нас все эти годы… Так почему бы Эмилии Седли не выйти сразу за капитана Доббина, не растратив ни пенни своей благосклонности на Джорджей Осборнов?[11] Ведь истинной драгоценностью среди мужчин является не Джордж, о нет, совсем не Джордж! Но Эмили понимают, как дорого заплатили за фальшивку, слишком поздно, когда их кошельки и сердца уже пусты…
И зачем я об этом думаю? — спросила себя Катя. Конечно, о чем еще беспокоиться в колдовском лесу, в окружении существ, способных уничтожить меня «слабым манием руки» — да что там руки! — одним движением ресниц. Самое время поразмыслить над выбором между восхитительным негодяем-вертопрахом — и скучным надежей-опорой. Центральная тема Бельтейна, что и говорить…
— Правильно! Центральная тема Бельтейна! — бодро подтвердил голос… Дрюни. Только из-за могучего силуэта Беленуса на свет луны вышел не Дрюня и не Анджей, а Цапфуэль. — Посмотри мне в глаза, женщина. Узнаешь меня? Однажды я уже говорил с тобой.
Как же, говорил! — мрачно подумала Катя. С диваном моим ты говорил, а я, к счастью, увернулась. А то лежала бы сейчас на больничной койке с ушибом мозга. Или вообще… в землице сырой.
— Прости, что напугал, — без всякого раскаяния в голосе продолжил ангел луны. — Но ты должна понять: есть вещи поважнее, чем жизнь. Как только ты примешь эту истину, я смогу говорить с тобой о действительно важных вещах. Действительно. Важных. — Цапфуэль величественно склонил голову и смежил веки, кивком, достойным Каменного гостя, подтверждая свое согласие говорить о действительно важных вещах с короткоживущей поденкой вроде Кати. — Но сперва сделай свой выбор: я — или он! — и ангел луны простер в сторону бога Бельтейна руку, сверкавшую, словно клинок.
Он выглядел таким солидным, таким внушительным… Прямо тайный советник вселенной! В который раз Катерина убедилась в правоте Шарля Перро и голливудских фильмов: если дурнушку переодеть и обучить манерам, кто знает, какую аристократку мы обнаружим под грязными лохмотьями.
Ангел луны стоял перед Катей, серебрясь, точно новогодняя елка в свете телевизора. Гордая осанка и надменно вздернутый подбородок не оставляли сомнения: Цапфуэль прекрасен. Курносый, лупоглазый, лопоухий и стеснительный нерд исчез, на его месте появилось надменное высшее существо. Кому охота исследовать внешность ангела на предмет выявления лупоглазости или курносости? Так же, как и непомерная толщина Беленуса, они стали частью божественного облика — и знаком божественной целесообразности. Если бог Бельтейна весной становится похож на кита, выброшенного на сушу, ради пробуждения всего живого, наверняка есть причина тому, что ангел луны смотрит на мир выпуклыми глазами совы?
10
11
Персонажи романа У. Теккерея «Ярмарка тщеславия», олицетворяющие, соответственно, добродетель, верность и эгоизм —