Каждый из них выбрал, кем пожертвовать — демоном или человеком.
И у каждого в сердце осталась дыра-силуэт, средоточие грызущей тоски.
Движимая непонятным чувством, Пута дель Дьябло протягивает руку и треплет по макушке Велиара, стоящего перед ней на одном колене. Второй князь ада вскидывает на пиратку глаза. В них нет удивления — одно только понимание, бесконечное и безрадостное. И предчувствие потери, скорой и неизбежной. Кэт слышит его мысли, как если бы он бубнил себе под нос, ее милорд, ее палач, ее последний любовник, замыкающий длинного, длинного ряда мужчин.
Они нашли тебя, Кэти. Они нашли тебя и уже не отпустят, приноси ты им жертвы или отдавай себя по кускам. Старые боги любят, когда любопытные человечьи глаза шарят по их заброшенным храмам, где деревья толстыми пальцами корней крошат в пыль стертую резьбу и сытыми змеями оплетают выщербленные колонны. Ты обернулась на их зов, приняла дар жестокого бога-сотрясателя земли — и сохранила, несмотря на все беды, что он принес тебе и ближним твоим. Вот тогда хитрая лиса Омесиуатль поняла, что ты попалась. И не ты одна.
— Amixquichtin mamaltzitzinti,[155] — засмеялась она и смех ее был ужасен, как слепая орда летучих мышей, бьющая крылами в темноте. Стало по слову ее: Саграда, ее мужья, ее потомки, потомки их потомков, весь род той, что приняла Камень, попал в безвременное рабство к божествам, пережившим храмы и жрецов своих.
Счастье твое, пиратка, что ни один хозяин не всевластен над имуществом своим. Не всегда рожденный от рабыни становится рабом. Не всегда господин управляет рабами — бывает и наоборот. Иди, пытай свое пиратское счастье, лови ветер в паруса, штормуй по волне, бегай от виселицы, сколько сможешь. А дитя свое оставь земле. Отныне его судьба — не твоя забота, она — спор двух князей ада, желающих друг другу добра настолько, насколько дьяволы понимают сущность добра. Они будут ссориться над ее колыбелькой, словно двое раздражительных бобылей, насылать безумие и порчу на ее кавалеров, тоскливо-грозными голосами кричать ей вслед: а я тебе запрещаю! — и наконец, познают любовь, бескорыстную и безнадежную, как всё бескорыстное.
Иди восвояси, заложница духа моря, убийца и потаскуха, прародительница Священных Шлюх, способных разжечь любовь в демонах лжи и вероломства, небытия и беззакония — вероломную, беззаконную, разрушительную, но все-таки любовь.
Дочери рода твоего станут допускать одни и те же ошибки, из поколения в поколение. Испытывать одни и те же обиды, ослабляющие сильных и убивающие слабых. Их постигнет одна и та же судьба. Глаз бога-ягуара станет следить за ними, а демоны лжи — укрывать своими хитростями, будто плащом, от рыщущего взгляда, несущего погибель. Ни одна не спасется. Ни одна. Судьбу не перехитришь.
Вдосталь попугав, земля Самайна отпустила странное семейство, состоящее из влюбленного демона, его наложницы и ребенка, заклейменного незримой печатью старых богов — назад, в мир людей. Боги знали, что они вернутся, поодиночке, но непременно. И никакие откупы — золотом или человечиной — не сотрут клейма с пойманных душ. Камень порчи всегда возвращает свои игрушки на место. Оттого-то никто и не стоял на пути, когда Люцифер в облике Яссы вел Белиала и Пута дель Дьябло по лабиринту залов памяти, шаг за шагом приближая к выходу. Хоть и провожали их глаза: безмятежные и глуповатые у божеств семьи и изобилия, дикие и настороженные — у богов войны, любви и смерти. Все время мира стояло за плечами старых богов, покорное, ждущее. Самайн шептал голосом Лясирен, неумолчным шепотом моря: вы наши, возвращайтесь, мы ждем. И дождемся.
— Переиграть не получится, да? — Кэт шмыгнула носом, оказавшись перед дверью, за которой ее ждал дворик перед домом брухо и изваяние шилы-на-гиг. С расставленными ногами и гостеприимно раскрытой вульвой: заходите, гости дорогие. И выходите, если, конечно, сможете.
Оба мужа Саграды покачали головами: и не надейся, дорогая. Древних богинь не обмануть, подкинув вместо одного бастарда — другого, вместо зерцала, в котором отражается Глаз бога-ягуара — тюремщика палат из грязи, рабовладельца и искусителя. Они точно знают, чего хотят, и всегда получают свое. Пусть и не сразу.
С тем Пута дель Дьябло и переступила порог замка Безвременья, чтобы вернуться в срединный мир и принять там свою смерть.