Шерлок замолкает, судорожно сжимая и разжимая кулаки. Джон рядом молчит и давно уже ничего не пишет в свой блокнот. Пауза затягивается.
- Мне так жаль, Шерлок, - голос Джона едва слышен.
- Рано, - Шерлок усмехается, - мой рассказ еще не закончился. Впереди много интересного… Надеюсь, Джон, когда придет ваша очередь, вам тоже удастся меня развлечь…
- Не говорите так, - просит Джон, его рука замирает в воздухе, нерешительно скользит в сторону кресла и безошибочно опускается на сжатый кулак Шерлока, замерший на подлокотнике. – Не надо, - он согревает руку Шерлока своей крепкой и теплой ладонью, и Шерлок замирает, затаив дыхание – его никто и никогда еще не касался вот так, близко и сочувственно. – Если хотите, мы можем прерваться, я как врач даже настаиваю… - он по-прежнему не смотрит на Шерлока, но Шерлок чувствует его внимание и его симпатию, его солнечность и добро.
- Я все же закончу, тем более, что осталось не так уж и много, - произносит Шерлок горько, рука Джона соскальзывает, и пустота и холод тут же окутывают с ног до головы.
Чтобы не дать воли искушению замолчать и не сказать больше ни слова, он продолжает.
Поступив в университет, Шерлок думал, все будет иначе, но на нем словно клеймо стояло. Спокойно проучиться получилось всего пару месяцев, а потом его встретил Себастьян Уилкс. Именно он встретил Шерлока, а не Шерлок Себастьяна. Высокий, темноволосый, стройный и красивый, на три года старше, он производил впечатление. Почему он, бледный худой и нескладный младшекурсник привлек внимание третьекурсника Себастьяна, Шерлок не знал. Просто внезапно он вдруг стал объектом поклонения: Себастьян делал маленькие знаки внимания, вроде стаканчика кофе или маффина, подобранной ручки или пропуска без очереди к ксероксу. Довольно быстро Себастьян признался в своих чувствах, зажав Шерлока в туалете. Агрессивно и страстно он целовал его, потирался выпуклостью штанов, шептал о любви, говорил, что Шерлок ему нужен. Шерлок боялся такого напора и хотел верить в искренность. Если бы Себастьян сразу же попытался засунуть член Шерлоку в рот, тот наверняка тут же и сбежал бы, но вместо этого Себастьян сам отсосал ему, чем покорил и уверил в своих чувствах. Они начали встречаться, ограничиваясь обжиманиями по углам, минетами и взаимной дрочкой. Шерлок тонул в этом море ощущений, поднявшемся со дна души, наслаждаясь такой плотной заботой и вниманием. Себастьян быстро договорился, чтобы Шерлока поселили в его комнату, и вскоре они стали любовниками. Себастьян четко обозначил свои верхние предпочтения, почти в первую же их совместную ночь завалив Шерлока на стол. Первый раз был не особо нежным, но по крайней мере Себастьян кое-как растянул его, а потом извинялся и даже помог обработать порванный анус. Шерлок простил и боль, и невнимание к своим нуждам, надеясь, что дальше, после удовлетворения первой страсти, Себастьян изменится. Но тот стал лишь более нетерпеливым, грубым и жестким, нагибая Шерлока при первой же возможности. Он брал его быстро, не озаботившись удовлетворением самого Шерлока, командовал и понукал. Шерлок как-то незаметно стал почти его рабом, предоставляя свой зад и свой рот в любой момент, как Себастьяну этого хотелось, уговаривая себя тем, что для любимого человека чего только не сделаешь. Себастьян мог заставить Шерлока вылизать себя или столкнуть с кровати на пол после того, как кончил, и не позволять к себе прикасаться и подниматься. Однажды он его ударил. Это случилось, когда Шерлок отказался делать минет из-за загруженности с подготовкой к экзамену. Себастьян сбил его ударом в челюсть на пол, а затем жестко взял, поставив на корточки. Он вколачивался в него, приговаривая: «сучка, сучка моя, ты еще и кусаешься, кто твой хозяин, сучка, скули, сучка, скули…» Шерлок молчал, так и не попросив пощады, не пролив ни слезинки. Утром Себастьян поднял его с пола, на руках отнес в ванную и смыл кровь и сперму, просил прощения и уверял, что такого больше не повторится. Шерлок поверил и простил, но все повторилось. Себастьян стал позволять себе рукоприкладство довольно часто, по любому поводу, кроме того он был ревнив и вспыльчив, что лишь усугубляло склонность к насилию. Шерлок терпел до тех пор, пока однажды Себастьян не заявился в их комнату с другом. Оба были пьяны. Шерлок молчаливо забился в угол, стараясь слиться с обстановкой, но был замечен.
- Твоя сучка? – захохотал друг. – А ничего, миленькая… Что она умеет?
- Все, - ответил Себастьян, - но лучше всего берет в рот. Хочешь? – сердце Шерлока на миг остановилось.
- Спрашиваешь… - друг осклабился, расстегивая ширинку и вываливая член. – Эй, сучка, отсоси…
Шерлок неверяще посмотрел на Себастьяна.
- Давай, малыш, - кивнул тот, - сделай это. Ты же любишь члены… - он дотянулся до Шерлока и толкнул его на колени. – Давай, не зли папочку…
Шерлок сам не понимал, почему покорно открыл рот, принимая омерзительный толстый член, почему насаживался, почему облизывал, почему честно сосал и глотал горькую как хина вязкую субстанцию. Возбудившийся Себастьян потянул его на себя:
- А теперь папочке, малыш. Папочка соскучился по твоему рту… - и Шерлок опять позволил засунуть себе в рот очередной член, не обращая внимания на то, как друг Себастьяна лапает его за задницу.
Поскольку оба были изрядно пьяны, вырубились они быстро, что дало возможность Шерлоку одеться, собрать вещи и сбежать. Деньги, чтобы снять комнату в мотеле, у него были. Понадобилось время, чтобы привести себя в порядок и кое-как разобраться с душевными ранами. К тому времени Майкрофт уже искал его с собаками. Разговор между братьями не случился. Шерлок молчал, не объясняя, почему бросил университет, а Майкрофт особо и не настаивал. Он снял для брата квартиру на Бейкер-стрит, и тут умерла кузина Энни. Обоим пришлось уехать на похороны в поместье, где бедняжку должны были похоронить в семейном склепе.
Джон судорожно вздыхает, уткнувшись лицом в ладони. Ручка лежит на полу, блокнот завалился за подушку кресла.
- Я не должен был заставлять вас вспоминать, - шепчет Джон.
- Не так уж и страшно, - усмехается Шерлок, - не вспоминал столько лет и думал, если произнесу вслух – умру. А вот ведь, жив-здоров. Человеческий организм очень вынослив, Джон…
- Остановитесь, Шерлок, пожалуйста, - просит Джон. – Давайте прервемся..
- Немного осталось, - Шерлок качает головой, - мне нельзя останавливаться. Если не расскажу сейчас, не расскажу никогда. Вы первый, с кем я это обсуждаю. В каком-то смысле даже облегчение определенное чувствую…
- Мне так жаль, Шерлок, так жаль… - шепчет Джон.
Поместье собрало остатки когда-то многочисленной семьи Холмсов: двоюродных бабушку Этну и дедушку Этелрика, похожих друг на друга и в старости и в маразме, единственных близнецов в роду Холмсов, не оставивших потомков, Патрика, родного брата кузины Энни, Майкрофта и Шерлока. Патрик, высокий, темноволосый, стройный и красивый, явно был не в себе после смерти сестры. Бродил, покачиваясь, по саду, что-то бормотал, разглядывая портреты в холле, украдкой вытирал слезы и хлюпал носом. Пока Майкрофт устраивал бабушку Этну и дедушку Этелрика, Шерлок должен был развлекать Патрика. Тело Энни, почившей в психиатрической лечебнице Кентербери, должны были привезти только на следующий день. Шерлок, сам еще не отошедший от потрясений, устроенных Себастьяном, смотрел на Патрика сочувственно, силясь вспомнить о нем хоть что-то. По рассказам Майкрофта, после смерти родителей (их отцы были родными братьями), Патрик и Энни жили в семье Холмсов, однако, незадолго до смерти отца, Патрика отдали в закрытый пансион для мальчиков, а Энни, страдавшую аутизмом, отправили в психиатрическую лечебницу Кентербери, где она и провела остаток дней своих. Майкрофт, как совершеннолетний распорядитель состоянием семьи, исправно платил деньги на содержание Энни и Патрика (Энни была ровесницей Майкрофта, а Патрик на два года младше), но близкими людьми братьям Холмс они так и не стали. Шерлок не был способен посочувствовать Патрику в его горе, но справедливо полагал, что молчание в достаточной мере позволительное проявление участия. Патрик некоторое время не замечал Шерлока, не сводя взгляда с семейного портрета, а потом повернулся к нему и обвиняющим тоном произнес: